Я попытался броситься па Леклерка, увидел направленные на себя дула двух автоматов и пистолета Хьюелла, но не обратил на них ни малейшего внимания. Мне нужно было добраться до Леклерка, чтобы разбить ему морду, пинать ногами, искалечить, убить, стереть с лица земли, но даже этого у меня не вышло. Не успел я сделать второй шаг, как один из охранников огрел меня прикладом по затылку, и я растянулся во весь рост на каменном полу. Гак и лежал, на какое-то время потеряв сознание.

Охранники поставили меня на ноги и встали с обеих сторон. Хьюелл с Леклерком не двинулись с места. Голова Мари теперь упала вперед, так далеко вперед, что мне были видны корни волос и белая кожа на затылке. Она больше не стонала.

— Будете готовить «Крестоносца»? — тихо спросил Леклсрк.

— Когда-нибудь я убью вас, Леклерк,— сказал я.

— Будете готовить «Крестоносца»?

— Я его подготовлю. А после этого, в один прекрасный день, убью вас.

Мне бы хоть с половиной своего обещания справиться, горько подумал я.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.

Пятница 13.00—18.00

Я говорил Леклерку, что смогу закончить монтаж цепи и установку зажигания на «Темном крестоносце» за пятнадцать минут. На самом деле у меня па это ушел целый час. Бентолл, как всегда, оказался неправ. Но на этот раз его вины в этом не было.

Я был не виноват в том, что рука и лицо так дико болели, и сконцентрироваться на работе было просто невозможно. Не моя вина была в том, что меня распирало от гнева, что все предметы расплывались перед глазами и я с трудом расшифровывал собственные записи, что моя правая рука а я все вынужден был ею работать гак тряслась. Мне стоило неимоверных трудов установить часовой механизм, уложить кабели в надлежащие пазы, закрепить запалы на своих местах, в основании топливных цилиндров. Не виноват я и в том, что, снаряжая шестидесятифунтовый взрывной цилиндр, я выпустил из потной ладони детонатор с гремучей ртутью, который так ярко вспыхнул и так громко рванул, упав на бетонный пол, что по чистой случайности Хьюелл не нажал на курок наставленного па меня пистолета.

Не виноват я и в том, что Леклерк заставил меня работать одновременно над двумя ракетами, и в том, что он обязал Харгривса и еще одного ученого по фамилии Вильямс следить за каждым моим шагом и все записывать каждому в свой блокнот, мешая мне работать при этом. Стоя по обе стороны от меня на узкой площадке портального крана, они постоянно лезли под руку.

Я мог понять, почему Леклерк настаивал на ведении одновременных записей. Он наверняка предупредил Харгривса с Вильямсом, что пристрелит их на месте, если они вздумают переговариваться. Вероятно, он обещал так же поступить и с женами, если их записки полностью не совпадут в конце дня. Таким образом, если запуск первого «Крестоносца» пройдет успешно, а подготовка к старту второй ракеты согласно записям будет полностью копировать первую, у него будет гарантия, что и вторая ракета снаряжена правильно.

Кроме этого, одновременная подготовка обеих ракет была очевидным указанием на вынесение мне смертного приговора. Если бы он собирался забрать меня вместе с остальными, то вряд ли стал тратить время па двойную работу, особенно учитывая срочность: в самой последней радиограмме с «Некара» говорилось, что волнение усиливается и стоит подумать о возможной отмене испытаний. Нельзя сказать, что меня нужно было специально предупреждать о приговоре. Интересно только, когда меня собирались убить? Сразу же после окончания работы или позже, вместе с капитаном Гриффитсом и его людьми, после того как ученых с женами посадят на корабль? Скорее всего, позже, решил я. Даже Леклерк не станет устраивать кровавую баню на глазах стольких свидетелей. Но я бы все равно не стал на это ставить даже пенни.

За несколько минут до двух часов дня я сказал Хьюеллу:

— Где ключи от замка рубильника взрывного устройства?

— Все уже готово?—спросил он.