— Вы оглохли? — заорал Гриффитс.— Я спрашиваю, можете идти или нет?

— Нет. Со мной все в порядке, оставьте меня. Я должен идти к оружейному складу.— По-видимому, я уже не соображал, что говорю. В голове слишком помутилось, чтобы понять разницу между желанием и намерением.— Со мной действительно все в порядке. Вам надо спешить.

— О, Боже! — Гриффитс ваял меня под одну руку, Чалмерс под другую, и они полуволоком потащили меня вдоль склона горы. Остальных уже не было видно, но через минуту подбежали Брукман с матросом, решившие проверить, что могло случиться, и помогли Гриффитсу с Чалмерсом. Я был всем как никогда кстати. Джон Бентолл. Пойдешь со мной — головы не сносишь. Интересно, мелькнуло у меня в помутневшем сознании, за что мне такая невезуха?

Мы прибыли ко входу в пещеру минуты через три после того, как остальные благополучно зашли внутрь. Мне, видимо, сказали об этом, но я не помню. Я вообще не помню последние полмили. Мне рассказали позже, что нам бы ни за что не удалось преодолеть их, если бы не вышла луна и Чалмерс не задержал бы китайцев, пристрелив первых двоих, попытавшихся показаться из-за уступа. Кроме того, мне рассказали, что я все время говорил сам с собой, а когда меня просили замолчать, чтобы не привлекать погоню, я беспрестанно повторял: «Кто? Я? Да я и так молчу». С возмущенным и обиженным видом повторял. Во всяком случае, так мне рассказывали. Сам я ничего не помню.

Я помнил то, что было уже в пещере, недалеко от входа. Очнулся лежа около стены и первое, что увидел: лежащего рядом со мной человека, лицом вниз. Один из китайцев. Он был мертв. Я поднял глаза и увидел Гриффитса, Брукмана, Флека, Генри и какого-то младшего офицера, неизвестного мне. Они стояли на другой стороне туннеля, прижавшись к стене. А может быть, мне показалось, что это были они. В пещере было темно. Место для укрытия оказалось подходящим. Хотя туннель четырех футов в ширину и семи высоту на всем своем протяжении, проход наружу, прорубленный Хьюеллом с китайцами, имел не более трех футов в высоту и всего около восемнадцати дюймов в ширину. Я присмотрелся, пытаясь увиден, остальных, но ничего не разглядел. Вероятно, они спрятались в ста ярдах от входа, в каверне, вырытой Хьюеллом для отвала использованной породы. Я снова выглянул сквозь узкий проход наружу. Занималась заря.

— Сколько времени я здесь пролежал? — спросил я неожиданно. Собственный голос показался мне хриплым дребезжанием, как у древнего старца. Хотя, воз-можно, во всем виновата акустика пещеры.

Около часа.— Любопытно. Голос Гриффитса старческим не казался.— Брукман говорит, что вы поправитесь. Коленная чашечка не разбита. Через неделю сможете ходить.

— Мы... Нам всем удалось добраться благополучно?

— Всем.— Конечно, всем. Кроме Мари Хоупмап. Что им за дело до нее? То, что значило для меня больше всего в мире, им казалось простым именем. Мари Хоунман осталась там, на оружейном складе, и я ее больше никогда не увижу, а для них это просто имя. Ничего страшного не случилось, если так рассуждать. И мы никогда, никогда больше не увидимся. А никогда это очень долго. Даже в этом, самом важном на свете, мне снова не повезло. Я потерял Мари. Мне не видеть ее отныне никогда. И это «никогда» на всю жизнь.

— Бентолл! — Голос Гриффитса звучал резко.— Что с вами?

— Со мной все в порядке.