Я отдернула шторку над раковиной, ожидая увидеть призрачно‑бледное лицо Джаггера, глядящего на меня, но оказалось, что это всего лишь ветка дерева, которую раскачивал ветер. Ветер ветром, ветка веткой, но на всякий случай я открыла свой контейнер и положила на подоконник, под японский коврик, зубчик чеснока.

7

На следующее утро меня вырвала из сна музыка «Дорз». Моя голова пульсировала от яркого солнца, светившего через открытые окна. Слишком уж вымотала меня автобусная поездка, поиски Александра и ночное знакомство с посетителями «Гроб‑клуба». Когда я выглянула на улицу, мир смертных показался мне тем же самым. Машины, припаркованные у обочин, стильные прохожие на тротуарах, птицы, а никакие не летучие мыши на телефонных проводах.

Но утреннее солнце пролило новый свет на события прошлой ночи. Может быть, мои впечатления от посещения «Гроб‑клуба» и страшная тайна Джаггера – всего лишь порождения ночного кошмара, игра моего перевозбужденного воображения?

Я встала с постели с тихим смехом, вспомнила о своих снах, порожденных богатым воображением, и тут на деревянном подносе тети Либби, рядом с моими браслетами, заметила подвеску.

Это была серьга Джаггера в виде скелета. Она мне не приснилась.

Я взяла ее в руку. Костлявый очаровашка уставился на меня. Если Джаггер и взаправду вампир, то какие ужасы довелось наблюдать этому скелетику, свисающему с его уха? Был ли он свидетелем того, как поздней ночью тинейджер‑кровосос кусал ни о чем не подозревающих девушек? Может быть, эти оловянные косточки видели Александра?

Потом я напомнила себе, что в отношении Джаггера веду себя так же, как Тревор в отношении Александра. Митчелл распустил слухи о том, что Стерлинги вампиры, вовсе не потому, что знал об их истинной природе. Он хотел устроить в городе скандал. Теперь я делала заключения и приходила к собственным выводам о Джаггере, не располагая никакими фактами. Я была вынуждена тратить свою энергию в поисках того, ради чего и приехала в Хипарьвилль, – настоящего вампира, а не подражателя, старающегося быть на него похожим.

Я вспомнила свой разговор с Дракулой из самодеятельной труппы. Мне нужно попасть в Историческое общество, и лучше пораньше, прямо к открытию.

Я нашла тетю Либби на кухне. Она готовила яичницу.

– Доброе утро, дорогая, – сказала она. – Ты хорошо спала?

– Как младенец.

– Удивительно. – Тетушка выключила плиту и переставила сковородку. – В гостиной как‑то странно пахнет.

– Мама насовала мне с собой всякой всячины, – откликнулась я, следуя за ней в гостиную. – Может быть, что‑то испортилось.

– Кажется, это отсюда, – сказала тетя, указав на окно с японским ковриком, и так быстро обнаружила мою злосчастную чесночину, что я не успела ее остановить.

– Я нашла это на полу прошлой ночью, когда пошла в ванную, – сочинила я на ходу. – Решила, что пригодится.

На этом моя фантазия иссякла, и я умолкла, дожидаясь тетушкиной реакции. Она скептически посмотрела на меня.

– После твоего шоу прошлым вечером мне было просто не заснуть, – добавила я.

– Я думала, что тебе нравятся вампиры.

– Нравятся, но не за окном.

– Ты напоминаешь мне твоего отца в юности. Он любил фильмы‑страшилки, но спал с зажженным светом до самого поступления в колледж.

– Тогда это, наверное, есть и в моих генах, – сказала я, убрала чеснок с подоконника и сунула его обратно в контейнер.

– Я могу это выбросить, – предложила тетя, протянув руку.

– Лучше сохраню, – ответила я и положила контейнер в сумочку.