Ни один мускул не дрогнул на лице Гавейна, но в его хриплом голосе слышалась неумолимая решимость:

— Прошу вас, милорд! Я уже сказал вам, что жители Себбея не будут участвовать в вашей борьбе с Кейном. Мы хотим только…

— Я знаю — только сидеть и медленно умирать. Троэллет побери! Вы уже так давно умираете! Что ж, можете вернуться к своему жалкому существованию, как только мы покончим с Кейном! А пока я требую, чтобы твои люди полностью мне подчинялись!

Гавейн потер небритый подбородок.

— Требуй, что тебе вздумается. Но никто в Себбее и не подумает слушать твои напыщенные речи и помогать тебе!

Поставленный в тупик Гаэта гневно выругался.

— Моллил! Возьми Яна, и поговорите с этим глупцом на улице, где все увидят, что мы не шутим! Если мне потребуется запугать их, чтобы они помогли нам найти Кейна, я перевешаю полгорода! Это сборище трусливых слизняков не посмеет поднять на нас руку!

С недоброй улыбкой Моллил схватил худого лорд-мэра Себбея и держал его, пока Ян менял крюк, прикрученный к культе.

— Гаэта! Ты не можешь пытать этого человека только потому, что он отказывается помогать нам! — запротестовал Алидор.

Лицо Крестоносца было непроницаемым.

— Да, прискорбно, Алидор, я знаю. Но сейчас нужны крайние меры. Я готов пожертвовать любым количеством жизней, чтобы уничтожить этого безумца Кейна, потому что тогда еще больше людей освободится от исходящей от него чудовищной угрозы! Отказываясь помочь нам, Гавейн и его люди оказывают прямую помощь силам зла! Они сами виноваты в своих бедах. — Гаэта решительно вышел из комнаты.

— Оставайся здесь с этой ведьмой, если ты такой щепетильный, — предложил, улыбаясь, Моллил. — А мы, пожалуй, пойдем. Созови людей, Мисса!

Алидор раздраженно нахмурился и направился к выходу, но его окликнула Рихейль. Он в нерешительности остановился и осторожно приблизился к пленнице. С площади через окно послышались полный боли крик и дружный громкий хохот.

— Со мной произойдет то же самое? — спросила Рихейль.

Алидор почувствовал отвращение и резкий приступ странного чувства вины.

— Я позабочусь, чтобы ты не почувствовала боли, — заявил он и тут же проклял свою бессердечность, увидев, как на ее глазах от страха появляются слезы. Троэллет побери! В его деле нельзя позволять личным чувствам брать верх в таких очевидных вопросах, как этот. Какая ему разница, что случится с этой чертовой шлюхой. В сравнении с их миссией она не значила ничего. Алидор в смущении понял, что самой Рихейль далеко не безразлична ее дальнейшая судьба.

Он достал свой нож.

— Послушай. В этой заварухе ты ни при чем. Твои преступления не так уж важны для нас, — бормотал Алидор неловко, не в силах сказать хоть что-то, не кажущееся ему самому таким бессмысленным и глупым. Но и молчать он не мог. Алидор говорил, перерезая ножом веревки, опутывавшие Рихейль.

Она с трудом поднялась на ноги.

— Ты отпускаешь меня? — спросила Рихейль о том, что было ясно без слов.

Сжав губы, Алидор кивнул в знак согласия.

— Я могу выпустить тебя через заднюю дверь, все столпились на улице у главного входа.

Рихейль дрожала, ее лицо было испуганным и бледным. Алидор подумал о ее таинственном втором зрении и понял, что она может почувствовать малейшее движение, происходящее на улице.

— Уходи от них! — неистово прошептала она. — Тебе не место с ними! В твоей душе еще остались человеческие чувства! Все остальные — просто звери!

— Что ты хочешь сказать?! — возмутился Алидор.