|
Дела в Измайлово шли неплохо, но Владимир Эдгарович с некоторых пор перестал доверять мальчишке, который работал у него реализатором. Тот слишком много знал, хотя по собственной глупости даже не подозревал о том, что держит своего работодателя за глотку. Так или иначе, от его услуг пора было отказаться, тем более что парень в последнее время начал приворовывать. Был даже день, когда он за один раз украл у Коломийца почти сто долларов, сославшись на какие-то ошибки в расчетах с покупателями. Ничего себе ошибки! Сопливый негодяй просто почувствовал вкус к чужим деньгам, и это было его главной ошибкой. Еще немного, и он сообразит, что за сувенир подложил в холодильник тому психу! В лучшем случае это грозило Владимиру Эдгаровичу шантажом, в худшем — арестом и смертью. В мораторий на смертную казнь Коломиец не верил. Какой там еще мораторий! Пусть они рассказывают эти сказки Совету Европы. Им так даже проще. Не нужно громких судебных процессов, адвокатов и прессы. Короткое заседание специальной тройки, короткий приговор и короткий, очень короткий путь по глухому цементному коридору. А потом — пуля в затылок и медицинское заключение: «Подследственный К, скоропостижно скончался от свинки в тюремной больнице».
Короче говоря, от Пятнова пора было избавляться. Владимир Эдгарович пока не знал, каким образом он это сделает. Некоторые надежды внушал купленный Пятым мотоцикл: чертов сопляк мог случайно сломать себе шею без постороннего вмешательства. Так или иначе, Владимир Эдгарович начал потихонечку готовить почву для предстоящего расставания и именно с этой целью заглянул в знакомую антикварную лавку. Видимо, это был перст судьбы. Если бы не тот визит, Коломиец и дальше пребывал бы в блаженном неведении относительно зловещих изменений, которые произошли с его туповатым и неповоротливым противником. Каково же было его удивление, когда внезапно вылезший со своими безграмотными суждениями о живописи невежа при ближайшем рассмотрении оказался тем самым хромым психом, который должен был в это время кормить вшей в следственном изоляторе! Он здорово изменился. Исчезли хромота, уродливый шрам и густая растительность на лице, пропали куда-то дурацкие темные очки, даже голос изменился, но фигура, интонации голоса, форма носа и губ — все это, несомненно, принадлежало Ярославу Велемировичу Козинцеву. Коломиец был художником и знал, что не ошибается. Значит, все эти долгие месяцы Козинцев разыгрывал спектакль, провоцируя и выманивая его! Три месяца он бродил по району, плетя паутину, хромая, хихикая и болтая языком. Вероятно, он рассчитывал на то, что Владимир Эдгарович придет к нему сам — может быть, в поисках единомышленника, а может быть, чтобы устранить конкурента. Это был наивный расчет, достойный железных мозгов доисторического монстра, но в конце концов он таки оправдался! Ведь Коломиец сам настоял на том, чтобы Пятый ходил к Козинцеву. Он наблюдал за хромым клоуном, а хромой клоун все это время наблюдал за ним! По крайней мере, пытался наблюдать… И теперь каждый, кто вступал в контакт с Козинцевым, наверняка находился под наблюдением милиции. Их вызывали на допросы, расставляли им ловушки, изнуряли многочасовыми расспросами, проверяли на детекторе лжи и, может быть, даже пытали… Коломиец среагировал мгновенно, и тем же вечером Пятый кувырком полетел с мотоцикла, раз и навсегда утратив способность болтать. Владимир Эдгарович наблюдал за этим последним сальто-мортале, стоя у окна с незажженной сигаретой в углу рта. К этому времени он уже перебрался из своей уютной обжитой квартиры в эту пустую бетонную берлогу, которую когда-то предусмотрительно снял у полузнакомого инженера, годами пропадавшего в Норильске, где он ковырял вечную мерзлоту в поисках никеля и других полезных минералов. Два дня прошли в тревоге и ожидании. Его до сих пор никто не искал, а это означало, что мальчишка не успел рассказать милицейским следователям о последнем поручении Владимира Эдгаровича. |
