Он свернул за угол и увеличил скорость: смотреть стало не на что. Через минуту мимо него, хрипло завывая сиренами, пролетели одна за другой три пожарные машины, джип спасателей и микроавтобус «скорой помощи».

Он проводил взглядом удаляющиеся синие мигалки, посмотрел на дорогу и резко затормозил, заставив ехавший следом автомобиль вильнуть влево, чтобы избежать столкновения.

На противоположной стороне улицы у бровки тротуара стоял красный «Мицубиси», как две капли воды похожий на машину пропавшего без вести Сивцова. Званцев напряг зрение, вглядываясь в передний номерной знак: да, это был джип Санька, на котором Санек черт знает когда уехал с работы, чтобы отвезти мальчишку на дачу.

Званцев вышел из машины, перешел дорогу и заглянул в салон джипа. Он увидел грязное водительское сиденье и лежавший за приборной доской мобильник – целый и невредимый. «Эх, Василек, – подумал он довольно равнодушно. – Значит, поделом тебе награда.»

Он еще раз посмотрел на перепачканное какой-то засохшей дрянью сиденье и вспомнил, что Забродов тоже был с головы до ног заляпан чем-то очень похожим. «Где же это они барахтались? – подумал он, имея в виду Забродова и Сивцова. – Если они барахтались вместе, то Санька я больше не увижу.»

Впрочем, теперь это уже не имело значения – это дело можно было считать закрытым.

Званцев вернулся к своей машине и уехал, ни разу не оглянувшись на оставшийся сиротливо стоять у обочины красный джип. Он уже наполовину выбросил все это из головы. Он умел быстро забывать то, в чем не нуждался.

Теперь перед ним во весь рост встала новая проблема: в каком ночном кабаке отметить это радостное событие?

Домой ехать не хотелось: в таком возбужденном состоянии о сне нечего было и думать, а что еще делать дома посреди ночи?

Потом взорвался газ. По квартире прокатилась волна пламени, и сразу стало светло: вспыхнули наконец остатки дивана, языки пламени поползли по обоям, задымилась, потекла и загорелась краска на дверных косяках.

Илларион снова сел, неловко хлопая ладонью по занявшейся на груди куртке и дымящимся волосам. Оставаясь у окна в качестве приманки, он рассчитывал самое большее на автоматную очередь, но это… Отсюда нужно было уходить, и чем скорее, тем лучше, но, попытавшись встать, он обнаружил, что совершенно не чувствует правой ноги, словно ее не было при нем уже лет двадцать, а то и с самого рождения. Он даже посмотрел на ногу, проверяя, на месте ли она. Нога была на месте, но работать не желала.

Ему захотелось отдохнуть, и он прилег на горячий замусоренный пол, прижавшись к нему щекой и чувствуя, как нарастает жар. Дышать было трудно, а в ушах звенело так, что он не слышал даже звериного рева огненной струи, которая била из разорванной газовой трубы. «Подохну здесь к чертовой матери, – равнодушно подумал он. – Как же это ему удалось затащить на крышу пушку? Кому – ему? Званцеву, вот кому. Позвольте, позвольте, – вежливо перебил он себя, – Званцев? Это кто же такой будет, если не секрет?»

– Конь в пальто, – хрипло сказал он и не услышал собственного голоса.

Илларион с трудом поднялся на четвереньки. Все встало на свои места, мир скачком раздался во все стороны, выйдя за пределы этой горящей взорванной квартиры. Илларион немного обиделся: миру было легко выйти за пределы квартиры, он и так был за ее пределами, а вот ему, чтобы оказаться снаружи, придется изрядно попотеть.., в буквальном смысле этого слова, потому что в квартире становилось душно.