– Скорее, чересчур горяча, – парировала она, с величайшим достоинством вздергивая подбородок.

Робин снова расхохотался и, вскочив, протянул ей руки.

– Вы напоминаете мне сестер.

Ее потрясенное лицо мигом заставило его понять всю тяжесть совершенной ошибки.

– Только в том, что вы так необычны… то есть чужды условностям, – поспешно поправился он.

Наступило секундное молчание. Луиза расправила грязные юбки с таким смехотворно чопорным видом, что Робин с трудом умудрился сохранять серьезность.

– Вы считаете меня неженственной, – констатировала она наконец.

– Нет… разумеется, нет. Наоборот… вы сама женственность, – поспешно выпалил он.

– Но я что-то вроде сестры… младшей сестры.

Опустив глаза, она тщательно разгладила морщинки на корсаже и одернула кружевной воротник.

Робин пригляделся к девушке с совершенно необъяснимым ощущением того, что им каким-то образом манипулируют. То, что он считал детской полнотой, обернулось роскошными изгибами расцветающей красоты. Даже в своем нынешнем состоянии донья Луиза пробуждала в нем отнюдь не братские чувства.

– Думаю, вам лучше вернуться домой, – заметил он. – Подождите здесь, пока я оттолкну лодку.

Она не стала жеманно возражать, когда он спрыгнул в ил и освободил суденышко из вязкого плена. Оставив лодку на плаву, Робин усадил туда Луизу. И при этом старался держать руки под ее грудью, но так и не смог коснуться мягких, задорно смотревших вверх бугорков. Она пахла грязью, и цветами, и сладостью юности, от которой кружилась голова.

– Нет, погодите, – велел он, когда она, упершись ногами в дно плоскодонки, деловито взялась за шест. – Позвольте мне. Вряд ли при следующем крушении вам удастся снова отыскать благородного рыцаря, готового прийти на помощь.

Луиза насмешливо подняла брови: едва заметное движение двух тонких арок, – прежде чем вручить ему весло.

– Вижу, что попала в руки настоящего мастера, – бросила она, когда течение подхватило лодку.

Прожженная маленькая кокетка!

«Да она еще хуже Пиппы в том же возрасте!» – мрачно думал Робин, тыча шестом в речное дно и стараясь держаться на мелководье, поближе к берегу.

– Скажите, какие ступеньки ведут из воды к вашему дому, – велел он после пятнадцатиминутного молчания, в продолжение коего плоскодонка упрямо двигалась вперед.

– Вон там, где я ее нашла!

Луиза ткнула пальцем в узкий деревянный причал, тянувшийся от берега.

– Не знаю, чья это плоскодонка, но нужно оставить ее здесь и идти вдоль берега.

– Так и сделаем.

Робин подвел лодку к причалу, выпрыгнул и надежно привязал ее к столбику.

– Пойдем, – обронил он, протягивая руку Луизе.

– Моя величайшая благодарность, – прошептала она, поднимая голову. В глазах не осталось ни следа прежнего, кокетливого озорства. – Только я не знаю, кому обязана спасением.

– Робин из Бокера к вашим услугам, донья Луиза.

Он вежливо поклонился, и она так же учтиво присела.

Очевидно, ее действительно воспитывали как благородную даму, потому что помятые юбки легли идеальными складками.

Робин предложил ей руку, и они зашагали вдоль берега, пока не достигли нижнего отрезка газона, ведущего к одному из новых каменных особняков на Стрэнде.

– Чей это дом?

– Моего опекуна, дона Аштона. Насколько я поняла, он поручил приобрести дом управителю еще до того, как наш корабль пришвартовался в Саутгемптоне.

– Понятно.