– Ну отдадим мы его, – сказал Жамыхов, как будто меня здесь и не было, – но где гарантия, что тогда не бух? А так, глядишь, будем целыми, пока Игорь здесь.

– Жамыхов, ты в чем тут видишь проблему? Собрались и дружненько, организованной колонной вернулись туда, откуда сюда пришли. Все это можно обговорить, главное, насчет Теоретика прийти к консенсусу. Собственно, он, – перквизитор указал на меня пальцем, – и есть причина того, что вы все еще живы.

– Теперь слушайте. – Я говорил для всех, но смотрел на перквизиторов. – Убедили, выйду. Но не сейчас и не с вами. Ближе к вечеру, часиков этак через восемь. Можешь засечь время.

Глава пятая

– Часы у тебя есть?

Они имеются у многих. Проблема в том, что продолжительность местных суток в отличие от земных больше чем на треть. Что совсем не мешает синхронизировать действия при необходимости.

– Через восемь часов – получается в десять, – взглянув на собственные, которые показывали без четверти два, заявил я. – За три часа до этого знаменательного кто-нибудь из вас должен прийти, чтобы получить инструкции.

Оставалось только надеяться, что к тому времени у нас все будет готово. А самое главное – мы придумаем способ, для того чтобы остальным выбраться из этой неожиданной ловушки. Что крайне сложно, но, если очень хочешь жить, что-нибудь да придумаешь. Недаром же Слава Проф утверждает, что лучший стимулятор для работы мозга – ситуация, когда его владельцу угрожает смерть. Тогда он работает на полную мощность, и никакими другими средствами так его не заставить.

– Все, выметайтесь отсюда!

– Теоретик, я тут подумал… – задумчиво протянул Гудрон. – Чтобы передать, и одного достаточно, второго-то отпускать зачем?

– Вообще-то они парламентеры, – напомнил ему Жамыхов.

– И что? Один хрен, всех кончать придется.

– Грыжу не заработаешь? – Лицо у того, который не был Кровлей и чьей клички я не знал, скривилось в презрительной усмешке.

– Тут уж как получится, – улыбнулся в ответ Гудрон. – Возможно, и заработаю: это же какую кучу дерьма разгребать!

– Все, – прервал я взаимные издевки. – Проводите их. – И обратился к перквизиторам: – Напоминаю, ровно в семь жду за инструкциями. Кстати, можете и сами. Но не забудьте хорошенько отмыть жадры.

– Что-то они странно двигаются, – осторожно выглядывая в окно, заметил Янис.

Те действительно едва брели.

– Трофим?

Он был среди тех, кто провожал перквизиторов до входа.

– Не удержался, соблазн был большой. Боли они не чувствуют, но опорно-двигательный аппарат я им повредил так, что теперь эти двое почти минус. К своим-то они как-нибудь доберутся, но, думаю, состояние того самого аппарата своей прогулкой они усугубят настолько, что теперь им предстоит долгий курс лечения, а затем и серьезная реабилитация. Вот только не надо жалеть этих нелюдей! Был у меня дружок закадычный, Костя, верил, как самому себе. Но однажды нашел его еще живого, но без кожи. Наслышаны все, что перквизиторы этим промышляют? Так вот, а мне видеть приходилось. И чем я мог ему помочь? Пристрелить, чтобы не мучился?

Ничем. Кожа – такой же орган, как и сердце, почки, легкие… К тому же самый большой. У нас их всего два, способных к регенерации, – печень и, собственно, она.

– А может, кто-то из них с Костика ее сдирал? Короче, называйте меня как угодно.