— Это мама, — говорит она. — Ушла, когда мне было двенадцать лет. — Закашлявшись, Джули отворачивается к окну.

Кивая на неожиданно пустую желтую стену, вопросительно поднимаю брови.

Это… это стена надежд, — объясняет Джули с ноткой смущенной гордости и почти детской невинностью. — Я приготовила ее для того, что ждет меня в будущем.

— Нап… ример?

— Не знаю. Зависит от того, что случится. Надеюсь, что-нибудь хорошее.

Джули пожимает плечами, закрывая тему, и садиться на край кровати. Постукивает пальцами по колену и смотрит на меня. Нора садится рядом. Стульев нет, так что я опускаюсь на пол. Если тут и есть ковер, то его не видно под грудами мятой одежды.

— Ну что ж… Р,  — нарушает молчание Нора. — Ты зомби. Как это — быть зомби?

— Я… э-э…

— Как это случилось? Когда ты превратился?

— Не… помню.

— Не вижу на тебе ни старых укусов, ни огнестрельных ран — ничего. Очевидно, ты умер сам. Неужели рядом не нашлось охотников выжрать тебе мозг?

Пожимаю плечами.

— Сколько тебе лет?

Пожимаю плечами.

— На вид меньше тридцати, но может быть и больше — у тебя лицо такое. А почему ты не гниешь? Я даже запаха почти не чувствую.

— Я не… э-э…

— А функции организма у тебя все работают? Ведь нет, так? Я о чем — ты еще можешь… ну… это?

— Господи, Нора, — перебивает Джули и для пущей убедительности тычет ее локтем в бок. — Оставь его в покое. Он не на допрос пришел.

Смотрю на Джули с благодарностью.

— Но у меня тоже есть вопрос, — говорит она. — Как ты сюда попал?  Там же охрана.

Пожимаю плечами:

— Вошел.

— Ас охраной что?

— Притворился… живым.

— И они тебя пустили? — не унимается она. — Тед  тебя пустил?

— Он… отвлек… ся.

Джули хлопает себя по лбу:

— Вот это да. Это же… — Тут она замолкает, и на ее лице вдруг появляется недоверчивая улыбка. — Ты выглядишь… по-другому. Р, ты причесался, что ли?

— Он под живого замаскировался! — хохочет Нора. — Вот умора!

— Невероятно. Не понимаю, как тебе удалось. Никогда ни о чем таком и не слышала.

— Думаешь, он сойдет за живого? — говорит Нора. — Что будет, если вывести его на улицу, к людям?

Джули придирчиво меня разглядывает, как фотограф, которому навязывают толстую модель:

— Наверное… шанс есть.

Я ерзаю под их испытующими взглядами. Наконец Джули, тяжело вздохнув, встает.

— В общем, пока мы не знаем, что с тобой делать, придется тебе остаться тут как минимум до завтра. Пойду погрею рису. Нора, ты будешь?

— Нет, я утром приняла карбтеин, — отвечает она и с опаской косится на меня. — А ты, Р… не голодный?

Качаю головой:

— Нет, спасибо.

— Потому что я, например, понятия не имею, что нам делать с твоей диетой. То есть делать-то нечего, Джули говорила, что у тебя нет выбора, но все равно тут…

— Правда, — перебиваю я. — Все… нормально.

Она смотрит на меня с недоверием. Я знаю, какие картинки мелькают сейчас у нее перед глазами. Темная комната, залитая кровью. Ее друзья, умирающие на полу. Я, тянущий к Джули окровавленные руки. Даже если Джули и убедила ее, что я особенный, подозрительным взглядам удивляться не стоит.