— Но тогда искали мужчину.

— А кого же должен искать я?

— Анну. Изящную блондинку, которая стоит среди журналистов. У тебя сейчас есть ее данные, ты легко найдешь в Интернете ее фотографию.

Связь стала лучше, видимо, Кай зашел из коридора в лабораторию.

— Хорошо. Ради тебя я проверю информацию об Анне и посмотрю записи. Но не строй иллюзий. Ее истории, конечно, интересные, но у них слишком много разрывов. Не забывай, в твое бунгало влезли на прошлой неделе.

— Ясно. Я понимаю, к чему ты клонишь. Но объясни, что там случилось, если это никак не связано с Жози. Ты сам видел, что вся ванная в крови. Ты хочешь сказать, что в моем загородном доме зарезали не Жози, а другую девочку?

— Во-первых, это не обязательно кровь именно девочки. А во-вторых, нет.

— Что значит «нет»?

— В твоей ванной никого не зарезали, Виктор, это кровь не из раны.

— Как же это можно запачкать все кровью и никого при этом не поранить? — закричал Виктор. Он устал и одновременно был так взволнован, что уже не думал, подслушивает его Анна или нет.

— Я тебе с самого начала пытаюсь сообщить. В крови обнаружены клетки слизистой оболочки.

— Что это значит? — спросил Виктор и сразу же сам все понял. — То есть у кого-то…

— Вот именно. Успокойся. Анализ однозначен — это менструальная кровь.

Глава 22

Наше время. Клиника в Веддинге. Палата 1245

Стемнело. В коридорах клиники автоматически включилось освещение. В бело-желтом свете потолочных ламп доктор Рот казался бледнее обычного. Виктор Ларенц впервые заметил, какие у него большие залысины по углам лба. Раньше их удачно скрывали падающие вперед волосы, но в последний час Рот часто проводил рукой по волосам, открывая залысины.

— Вы нервничаете, доктор Рот?

— Нет. Это любопытство. Мне очень интересно, чем все закончится.

Виктор попросил воды, и Рот подал ему стакан с соломинкой, чтобы пациент мог пить со связанными руками.

— У меня тоже накопились вопросы, — продолжил Рот, когда Виктор сделал глоток.

— Какие?

— Например, почему вы не искали Синдбада? Если бы у меня пропала собака, я ни минуты не мог бы усидеть спокойно дома.

— Вы правы. Я и сам удивлялся своему равнодушию. Полагаю, все мои силы и эмоции я истратил на поиски дочери. Я ощущал себя старым воякой, в жизни которого было столько боев и сражений, что, слыша очередной сигнал «К атаке!», он преспокойно остается сидеть в окопе. Вам подходит такое объяснение?

— Да. А почему вы не рассказали жене о событиях на Паркуме? По крайней мере, когда пропала собака, вы могли позвонить ей.

— А я звонил. Я, по-моему, ежедневно пытался ее застать. Хотя признаюсь, поначалу я не знал, рассказывать ли ей об Анне. Все-таки Изабель была даже против интервью, над которым я в ту пору уже перестал работать. А если бы она узнала, что я взял пациентку, то в этот же день прилетела бы из Нью-Йорка. Но я никак не мог застать ее в отеле и оставлял портье бесчисленные сообщения для нее.

— И она ни разу не перезвонила?

— Нет, однажды позвонила.

— И что?

Виктор кивком указал на столик, и Рот вновь протянул ему стакан.

— Сколько времени… — Виктор прервал фразу, сделав большой глоток. — Сколько нам еще осталось?

— Думаю, минут двадцать. Ваши адвокаты уже здесь и разговаривают сейчас с доктором Мальциусом.

Адвокаты.

Виктор вспоминал, когда ему в последний раз требовалась юридическая помощь. В ближайшие недели ему вряд ли поможет тот долговязый эксперт, который спас его права в 1997 году.