|
- Привет, комиссар! Снова нападение на ювелирный магазин? - С прошлой недели больше не было. - Вы все еще не нашли вашего типа? Я уже раз двадцать говорил о нем с коллегами. Они знают всех гранильщиков на Парижской площади. Их немного, и я могу поручиться почти за каждого. Ни один из них не стал бы переделывать не только краденые, но даже и просто подозрительные. У этих людей есть нюх, поверьте. Вы не выпьете со мной кружку пива? - Охотно, как только мой инспектор перейдет на эту сторону улицы. - Глядите! Жанвье! Значит, вы приехали с подкреплением. Они сели за столик; вокруг, стоя, спорили перекупщики. Порой один из них вытаскивал из кармана лупу часовщика, чтобы рассмотреть камни. - До войны двумя главными центрами гранения были Антверпен и Амстердам, - говорил Бернстайн. - Любопытно, что большинство гранильщиков по причинам, которые я так и не смог узнать, были выходцами из Прибалтики. В Антверпене у них были удостоверения личности иностранцев, и когда наступали немцы, их отправили группой сначала в Руан, потом в Соединенные Штаты. Когда война закончилась, американцы всячески пытались их задержать. Но им с трудом удалось уговорить десятую часть: этих людей мучила тоска по родине. Однако некоторых на обратном пути соблазнил Париж. Вы их найдете в районе Маре и районе Сент-Антуан. Каждого из них знают, каждый имеет нечто вроде родословной, потому что это ремесло передается от отца к сыну и имеет свои тайны. Мегрэ вдруг стал смотреть на него затуманенным взглядом, словно уже не слыша. - Постойте-ка! Вы сказали... Одно слово из сказанного Бернстайном его поразило, хотя и не сразу. - Что вас смущает из того, что я сказал? - Минутку! Наступление немцев... Антверпенские гранильщики... Соединенные Штаты... А почему они бежали и из Франции? - Большинство из них были евреями, и им грозила гибель. - Если только... Комиссар резко поднялся. - Поехали, Жанвье! Где твоя машина? Привет, Бернстайн! Я должен был догадаться об этом раньше... И Мегрэ стал быстро пробираться сквозь толпу, запрудившую тротуар. Глава 6 Жанвье смотрел прямо перед собой, сжимая немного сильнее, чем обычно, руль маленькой черной машины. Он то и дело бросал искоса взгляды на Мегрэ, сидевшего рядом с ним. В какой-то момент Жанвье открыл было рот, чтобы задать вопрос, который жег ему губы, но сдержался и смолчал. Его всегда поражала метаморфоза, происходившая в поведении Мегрэ. Накануне комиссар взялся за дело весело, с охотой вытаскивал из темноты персонажей, поворачивая их во все стороны в своих больших лапах, как кошка мышь, а потом ставил на место. Он посылал инспекторов направо и налево, казалось, без всякого плана, надеясь, видно, что из этого в конце концов все-таки что-нибудь получится. Но внезапно он переменился. Рядом с Жанвье сидел другой человек - массивный, апатичный, почти устрашающий монолит. Утром в июльской жаре проспекты и улицы Парижа походили на настоящий фейерверк: брызги света заливали черепичные крыши из розовых плиток, отражались от оконных стекол, за которыми пел красный цвет герани, свет этот гроздьями стекал с разноцветных кузовов автомобилей - голубых, зеленых, желтых. Слышались автомобильные гудки, голоса, скрежет тормозов, звонки, пронзительный свисток полицейского. Среди этой световой утренней симфонии черная полицейская машина и восседавший в ней бесстрастной массой Мегрэ выглядели странно. |
