– Стул ведьмы? Его использовали несколько веков назад!

– Да, около того. Ту женщину повесили за колдовство. В семнадцатом веке. Ее звали Табита.

– Табита Энн Вайз. – Эмили стало легче. По крайней мере, это была не Сьюзен.

В суде Эмили сказали, что судья Брайс на заседании, но она может оставить ему записку. Она написала о Сьюзен Олгилви и спросила, может ли он выяснить детали дела.

Потом они поехали обратно в деревню.

– Вы, наверное, вернетесь к друзьям, когда вашей бабушке станет лучше, – произнесла Эмили и немного смутилась, в ее голосе послышалась грусть.

– Да уж, я не могу слишком долго заставлять людей слушать их жалкую чушь вместо моей великой поэзии. – Он улыбнулся, но улыбка померкла. – Я вчера долго говорил с бабушкой. Она хочет восстановить фермы. Я сказал, что вряд ли справлюсь, но ее заботит, что ферма не приносит дохода, а земля не используется.

– Она хочет, чтобы вы управляли фермой? – Эмили ощутила прилив надежды.

Он кивнул.

– Когда дед был жив, там было великолепное молочное стадо.

– Я не советовала бы связываться с молочными породами, – сказала Эмили, – они требуют ухода и рабочих рук, а людей нет.

– Совсем забыл, что вы эксперт. – Он рассмеялся, но Эмили вдруг поняла, что он не шутит. – А что бы вы предложили?

– С овцами гораздо проще. Они не требуют присмотра, если не считать окота и стрижки. Неплохо было бы посеять что нибудь на продажу. Что нибудь, не требующее внимания. Что там за почва?

– Господи, откуда мне знать! Спросите у управляющего. Он все знает, но, к сожалению, он уже стар.

Они добрались до коттеджа.

– Вы присмотрите за бабушкой до моего возвращения? – спросил он.

– Конечно.

– Хорошо. Вы останетесь здесь? Если я стану фермером, мне понадобится помощь.

– Если вы не выгоните меня из коттеджа, я никуда не уеду. Разве что буду иногда навещать родителей.

– Как законный владелец Баксли хауса, я обещаю вам, что коттедж останется за вами, пока вам этого хочется.

– Вы так добры. – На глаза у нее навернулись слезы. – Спасибо.

– Уверяю вас, я действую исключительно в собственных интересах. – Он замолчал, как будто хотел сказать что то еще, но не решался, а потом все таки добавил: – Кто же еще посоветует мне, что сажать? – Он осторожно коснулся ее руки: – До скорой встречи.

Эмили вернулась в коттедж, улыбаясь. Как писала Сьюзен в своем дневнике, сердце все же может исцелиться.

Два дня спустя из конторы ее отца пришло письмо. В конверте лежал протокол суда над Сьюзен Олгилви, состоявшегося в ноябре 1858 года. Защитник обвиняемой показал, что миссис Мария Тинсли использовала пудру для лица, содержащую мышьяк, и что у нее был порок сердца, вызвавший продолжительную болезнь и ставший причиной ее смерти.

Присяжные вынесли вердикт: «невиновна».

– Ее оправдали! – воскликнула Эмили и затанцевала по кухне, размахивая письмом.

В начале июня Симпсон привез леди Чарльтон домой. Эмили и Симпсон много работали в саду, так что там цвели роскошные розы. Пожилая леди улыбнулась, оглядывая дом.

– Так приятно вернуться. И я мечтаю о нормальной еде. Никакой больше больничной бурды. Хороший бифштекс и пирог с почками. Где миссис Трелони?

– К сожалению, леди Чарльтон, она уехала ухаживать за больной сестрой.

Эмили не стала говорить, что однажды днем неожиданно приехал Джастин и рассчитал миссис Трелони.

– Я решил, что должна быть какая то польза от титула, – со смехом сказал он. – Видели бы вы ее лицо.

Эмили с восторгом посмотрела на него.