– Не представляю, как родители ее отпустили. – Миссис Брайс покачала головой. – О чем они думали, позволяя девушке из хорошей семьи находиться в таких условиях? Удивительно, как она не сошла с ума.

Эмили мрачно посмотрела на мать и хотела было поспорить, но передумала.

– Кларисса сама захотела поехать, мамочка, – сказала она вместо этого. – Она твердо решила. Ты же знаешь, Кларисса всегда все делает по своему и может добиться чего угодно.

– Поблагодари свою счастливую звезду за то, что мы разумнее ее родителей и не отпустили тебя в такое кошмарное место.

Девушка заметила, что мать оглядывает ее с головы до ног.

– Ты что же, так и пойдешь? – Она явно была недовольна.

– А что не так? – удивилась Эмили. – По моему, платье не слишком открытое.

– Наоборот. Слишком простенькое. Не забывай: мы идем подбодрить этих храбрых молодых людей. Напомнить им, что после войны их ожидает лучшая жизнь.

– Если они до этого доживут, – парировала дочь и немедленно пожалела о своих словах.

Мать нахмурилась:

– Нет времени переодеваться. Забери со стола блюдо и пойдем. Я пообещала сестре хозяйке, что мы прибудем к одиннадцати, а ты знаешь, что я всегда держу слово.

Эмили вышла из дома вслед за матерью. Флорри замыкала процессию. Про себя Эмили полагала, что раздавать раненым печенье серебряными щипчиками с хрустального блюда немного вычурно, но мать настаивала, что даже в военное время положено придерживаться определенных правил.

– Это же госпиталь для офицеров, – говорила она. – Нужно напомнить им, что цивилизация все еще существует.

Они прошли по тщательно разровненной граблями гравийной дорожке, вышли из ворот и двинулись через лужайку, по краям которой все еще цвели поздние колокольчики. Стоял чудесный весенний день. Голубь курлыкал в ветвях дуба, а где то в лесу громко куковала кукушка. Соседнее поместье принадлежало старому полковнику и его жене. Они переехали в отель в Торки и передали свой дом правительству под госпиталь для раненых офицеров.

«Очень приятное место», – думала Эмили. Со всех сторон госпиталь окружали поля и перелески, а с верхнего этажа было видно море. Очевидно, что здесь исцелялось не только тело, но и дух. Большинство офицеров, которых она видела, страдали от ран, в том числе совершенно ужасных – много было ослепших и обожженных горчичным газом, кто то потерял руку или ногу. Но у многих и разум не выдержал того, что им пришлось увидеть и пережить. Однажды Эмили слышала, как одна сиделка жаловалась другой на шум по ночам – мужчины кричали, когда им снились кошмары, или плакали, словно маленькие дети.

Горничная открыла дверь и провела их в прохладный, отделанный мрамором холл.

– Сестра хозяйка ожидает вас, мэм. – Она проворно присела. – И просит выпить с ней кофе в ее кабинете.

– Очень мило с ее стороны, – с достоинством кивнула миссис Брайс. – Мы непременно примем приглашение, когда обойдем раненых.

Кексы и печенье были разложены по тарелкам, и мать двинулась вперед как корабль на всех парусах. Эмили поплелась за ней.

– Доброе утро, джентльмены. Отведайте домашней выпечки, пусть она напомнит вам о доме! – провозгласила миссис Брайс, войдя в первую палату. – Да да, непременно попробуйте булочку с глазурью. Старинный фамильный рецепт.

Девушка старалась не улыбаться – ее мать ни разу в жизни не подходила к плите. Эта палата предназначалась для тех, кто уже окончательно пошел на поправку. Мужчины сидели в креслах или на диванчиках, прикрыв колени пледами, и с интересом посматривали на Эмили.

– Поговорите с нами немного, восхитительное создание, – попросил один из них, протягивая девушке руку.