– Как они отреагировали?

– Они не поверили ему.

Лайалл поднял руку.

– Мистер председатель!

– Да, мистер Лайалл.

– Считаю своим долгом заявить, что из десяти человек, присутствовавших на встрече, только четверо смогли появиться на этом расследовании. Надо добавить, что из пяти членов совета только мистер Эрик Петерсен смог придти сюда.

Гаррисон посмотрел на него.

– И теперь, когда Вы поделились со мной такими сведениями, о которых, надо сказать, я хорошо осведомлен, что прикажете с ними делать?

– Со всем уважением, сэр, хочу заметить, что правдиво рассказать о реакции совета может только мистер Эрик Петерсен.

– Мистер Петерсен желает быть свидетелем?

– Да, желает.

– Тогда позднее мы предоставим ему эту возможность. Сейчас мы слушаем показания мистера Бака.

– И снова позвольте заметить, мистер председатель, что из всего управления шахты здесь присутствует только мистер Бэллард. Мистер Доббс и мистер Квентин мертвы, а мистер Камерон – в госпитале. В Хукахоронуи хорошо известно, что мистер Бэллард и мистер Бак – давние друзья, и мы уже знаем, что прочная дружба связывает мистера Бэлларда и доктора Макгилла. Создается впечатление, что показания, оглашенные здесь, как бы выразиться поточнее, слишком односторонние.

Гаррисон откинулся в кресле.

– Очевидно, мистер Лайалл, что Вы либо ставите под сомнение авторитет нашей Комиссии, либо сомневаетесь в честности мистера Бака. Скорее всего, и то, и другое. Правильно я Вас понял?

– Я не ставлю под сомнение авторитет Комиссии, сэр.

Лицо Тури окаменело, он наполовину поднялся из кресла. Йен Бэллард нервно заерзал. Он толкнул Рикмена локтем и проговорил:

– Подонок! Законченный подонок! Давай, начинай задавать вопросы, которые я подготовил тебе.

Рикмен покачал головой.

– Это было бы неразумно. Это не в интересах компании.

Он повернул голову и посмотрел на Лайалла.

– Смотри, как он все раздувает.

– Но, черт побери, он выставляет нас какими‑то заговорщиками.

Рикмен смотрел на него, не мигая.

– Но не впутывает сюда компанию, – заметил он.

Тури Бак беспомощно развел руками, которые заметно задрожали, когда он обратился к Гаррисону:

– Не могли бы Вы освободить меня от свидетельских обязанностей, сэр?

– Нет, не могу, мистер Бак.

Гаррисон повернулся.

– Да, мистер Бэллард?

Бэллард опустил руку.

– Я хотел бы задать вопрос мистеру Баку.

Гаррисон нахмурился.

– Я думал, что у Вас есть представитель, мистер Бэллард. Я предупредил перед началом расследования, что не допущу подобных вольностей.

Бэллард сказал:

– Полминуты назад мистер Рикмен перестал быть моим личным представителем. Он будет, разумеется, представлять компанию.

В зале раздался тревожный гул. Рикмен прошипел:

– Ты, глупый молокосос! Что ты себе позволяешь?

– Вы уволены, – коротко сказал Бэллард.

Гаррисон с ожесточением стучал молотком и, наконец, достиг относительного спокойствия.

– Если шум будет продолжаться, мне придется удалить публику, – объявил он. – Все формальности будут производиться в строгом порядке.

Он подождал, пока не наступила полная тишина, нарушаемая только потрескиванием старого деревянного пола, и обратился к Бэлларду.

– Просите ли Вы о прекращении заседания, чтобы найти нового юридического представителя?

– Нет, сэр. По крайней мере, сегодня я могу представлять свои интересы самостоятельно. Я не хочу тратить впустую время Комиссии.

Гаррисон позволил себе холодно улыбнуться.

– Весьма похвально. Хотелось бы, чтобы и остальные участники расследования учились у Вас вести себя.