– То есть?

– Уикенд на Сатурне длится девяносто дней. Корабль обеспечивает жизнь четырех человек девяносто дней.

– Как раз для меня, – невнятно прошептал Фойл. Он скорчился от боли, однако тут же взял себя в руки. – Сэм, я хочу воспользоваться твоим кораблем.

– Зачем?

– Есть дело.

– Законное?

– Нет.

– Тогда это не для меня, сынок. Я завязал.

– Плачу 50 тысяч. Хочешь заработать 50 тысяч? Считай их целыми днями.

Безжалостно впивалась игла. Фойл корчился.

– У меня есть 50 тысяч. В венском банке лежит в десять раз больше. – Куатт вытащил из кармана колечко с мерцающими радиоактивными ключами. – Вот ключ от сейфа. Вот ключ от моего дома в Йобурге – двадцать комнат, двадцать акров земли. А вот ключ от корабля. Можешь не искушать меня, сынок. Я джантирую в Йобург и остаток дней своих буду жить тихо и мирно.

– Позволь мне взять корабль. Сиди в Йобурге и греби деньги.

– Когда будут деньги? И откуда?

– Когда вернусь. В астероидах… корабль «Номад».

– Что там ценного?

– Не знаю.

– Лжешь.

– Не знаю, – упрямо пробормотал Фойл. – Но там должно быть что‑то ценное. Спроси Джиз.

– Послушай, – зло произнес Куатт. – Если хочешь договориться, давай начистоту. Ты осторожничаешь, как проклятый татуированный тигр, готовящийся к прыжку. Мы твои единственные друзья…

С губ Фойла сорвался крик. ### – Не шевелись, – бесстрастно сказал Бэйкер. – Когда у тебя дергается лицо, я не туда попадаю иглой. – Он поднял глаза и пристально посмотрел на Джизбеллу. Ее губы дрожали. Внезапно она открыла сумочку и достала две банкноты по 500 кредиток.

– Мы подождем снаружи.

В приемной она потеряла сознание. Куатт подтащил ее к креслу и разыскал сестру, которая привела ее в чувство нашатырем. Она так зарыдала, что Куатт испугался. Он отпустил сестру и ждал, не решаясь подойти, пока рыдания не стихли.

– Черт побери, что происходит?! – потребовал он. – Что значат эти деньги?

– Это кровавые деньги.

– За что?

– Не хочу говорить об этом.

– С тобой все в порядке?

– Нет.

– Могу я тебе помочь?

– Нет.

Наступило молчание. Потом Джизбелла произнесла усталым голосом: – Ты согласен на предложение Гулли?

– На «Номаде» должно быть что‑то ценное. Иначе Дагенхем не преследовал бы Гулли.

– Я все равно пас. А ты?

– Тоже. Не желаю больше иметь ничего общего с Гулли Фойлом.

Снова наступило молчание. Потом Куатт спросил: – Значит, я возвращаюсь домой?

– Тебе не сладко пришлось, да, Сэм?

– Я тысячу раз думал, что вот‑вот сдохну, нянчась с этим тигром.

– Прости, Сэм.

– Я бросил тебя, когда ты попала в беду в Мемфисе,

– Это было естественно.

– Мы всегда делаем то, что естественно, хотя иногда не следовало бы.

– Я знаю, Сэм. Знаю.

– А потом проводишь остаток дней, пытаясь отквитаться… Пожалуй, я счастлив, Джиз. Сегодня ночью я сумел отдать долг. Могу теперь вернуться домой?

– Назад в Йобург, к спокойной жизни?

– Да.

– Не оставляй меня одну, Сэм. Я стыжусь себя.

– Почему?

– Жестокость к глупым животным.

– Что это значит?

– Не обращай внимания.