Ну, да не беспокойтесь: я не окажусь таким глупцом, который способен упустить все счастье своей жизни из-за излишней болтливости! Нет, что я схвачу, то уже не выскользнет из моих рук!

– Так схватите пожалуйста кусочек этого паштета и займитесь едой, генерал!

Потемкин рассмеялся, с некоторым фатовством закрутил пышные усы, уселся за столы и принялся уписывать за обе щеки, не упуская случая приложиться также к замороженному шампанскому.

– Да здравствуют деликатесы кухни графини Брюс и вино огненной Шампани! – произнес он, высоко поднимая стакан.

Потемкин ел долго, старательно и сосредоточенно.

Вдруг он хлопнул себя по лбу, сорвался с места, подбежал к большому венецианскому зеркалу и принялся тщательно разглядывать свое отражение.

– Чтобы черт меня побрал! – жалобно воскликнул он наконец. – У меня отвратительнейший на свете вид. Эта монастырская жизнь повлияла на меня ужасно скверно, и, не явись вы сегодня подобно светлому ангелу, чтобы вывести меня из этого душеспасительного чулана, я окончательно извелся бы... А тут еще потеря левого глаза...

– Кстати, генерал, каким образом вы повредили себе его? Тут болтали, будто однажды, поддавшись чарам хмельного бога Бахуса, вы вступили на улице в драку и палкой...

– Что за чушь! – рассердился Потемкин. – Левый глаз вышиблен мне проклятым Орловым. Во время переворота шестьдесят второго года всемилостивейшая императрица изволила кинуть на меня благосклонный взор, что не скрылось от внимания Гришки Орлова. Однажды он подметил, с каким восхищением и обожанием я взираю на сладостный облик ее величества. Подъезжает он ко мне-дело было на смотру-да и говорит: «Смотри, брат, как бы у тебя чего худого со зрением не случилось: не безопасно подолгу на солнце смотреть!» Тогда я не обратил на это внимания, а пришлось мне эти слова вспомнить не раньше вечера, когда Орлов пригласил меня к себе, накормил, напоил, а потом предложил сыграть партийку на биллиарде. Во время игры я оперся локтями на борт и смотрю, как Орлов приготовляется трудного шара от двух бортов в лузу положить. Вдруг он крикнул «берегись», стукнул кием по шару, и тот от борта отскочил вместо лузы мне в глаз: ведь Орлов играет на биллиарде, как черт! Ну, вот с тех пор глаз у меня стал болеть, болеть, да и пропал! Ну, да и просчитался Гришка! Все равно – я и с одним глазом больше увижу, чем он с двумя...

В этот момент в соседней столовой комнате послышался легкий шорох, и оттуда появилась государыня. Графиня еще раньше услыхала шум ее шагов и хотела обратить внимание Потемкина, чтобы он был поосторожнее, но появившаяся на пороге Екатеринажестом приказал ей молчяать и с шаловливым любопытством стала прислушиваться к словам ничего не подозревавшего Потемкина. А тот продолжал:

– Гришка красив, силен, ну, да и я не плох: ему со мной в борьбе не совладать. А что касается ума, так и говорить нечего: мой тезка глуп, как черкасский бык. Не мудрено, что он не сумел удержаться в милости ее величества: где такому насекомому с орлом в поднебесье парить!

– Здравствуй, Брюсочка! – произнес за его спиной чей-то голос.

Потемкин испуганно обернулся, увидел государыню, вскочил, да так и замер с разинутым ртом.

– Я очень люблю время от времени побывать у милой Брюсочки, продолжала Екатерина, обращаясь к Потемкину и любуясь его растерянностью, – С ней так хорошо поболтать по душе! Но могла ли я рассчитывать встретить здесь храброго вояку Потемкина, который, как говорит скандальная хроника, решил отречься от благ мира сего и покончить свои дни в монастырской келий?

– Ваше величество, – начал смущенный Потемкин.

– Одно слово, милый генерал: прошу заметить, что здесь я бываю не как государыня,.