|
Петро щедро сыпал лошадям кнута. И вот тут-то в темноте крикнул Степан: - Ты что же... Своего коня прижеливаешь, а с моего кнут не сходит? - Гляди дюжей. Чей не тянет, того и погоняю. - Как бы я тебя не подпрег. Турки - они тягущи... Петро бросил вожжи. - Тебе что надо? - Сиди уж, не вставай. - То-то, помолчал бы. - Ты чего к нему прискипался? - загудел Христоня, подъезжая к Степану. Тот промолчал. В темноте не видно было его лица. С полчаса ехали молча. Шелестела под колесами грязь. Дремотно вызванивал по брезентовой крыше будки сеянный на сито дождь. Петро, бросив вожжи, курил. Перебирал в уме все те обидные слова, которые он при новой стычке скажет Степану. Его подмывала злоба. Хотелось хлестко выругать этого подлеца Степана, осмеять. - Посторонись. Дай в будку пролезть. - Степан легонько толкнул Петра, вскочил на подножку. Тут-то неожиданно дернулась бричка и стала. Оскользаясь по грязи, затопотали лошади, из-под подков брызнули искры. Громыхнул натянутый барок. - Трррр!.. - крикнул Петро, прыгая с брички. - Что там такое? - всполошился Степан. Подсказал Христоня. - Обломались, черти? - Засвети огонь. - Серники у кого? - Степан, кинь серники! Впереди, всхрапывая, билась лошадь. Кто-то чиркнул спичкой. Оранжевое колечко света - и опять темь. Дрожащими руками Петро щупал спину упавшей лошади. Дернул под уздцы. - Но!.. Лошадь, вздохнув, повалилась на бок, хряпнуло дышло. Подбежавший Степан зажег щепоть спичек. Конь его лежал, вскидывая голову. Передняя нога по колено торчала в заваленной сурчине. Христоня, суетясь, отцепил постромки. - Ногу ему выручай! - Отпрягай Петрова коня, ну, живо! - Стой, про-кля-тый! Трррр!.. - Он брыкается, дьявол. Сторонись! С трудом подняли Степанова коня на ноги. Измазанный Петро держал его под уздцы, Христоня ползал в грязи на коленях, ощупывая безжизненную поднятую ногу. - Должно, переломил... - пробасил он. Федот Бодовсков шлепнул по дрожащей лошадиной спине ладонью. - А ну, проведи. Может, пойдет? Петро потянул на себя поводья. Конь прыгнул, не наступая на левую переднюю, и заржал. Томилин, надевая шинель в рукава, горестно топтался около. - Врюхались!.. Сгубили коня, эх!. Молчавший все время Степан словно этого и ждал: отпихнув Христоню, кинулся на Петра. Целил в голову, но промахнулся - в плечо попал. Сцепились. Упали в грязь. Треснула на ком-то рубаха. Степан подмял Петра и, придавив коленом голову, гвоздил кулачьями. Христоня растянул их, матерясь. - За что? - выхаркивая кровь, кричал Петро. - Правь, гадюка! Бездорожно не езди!.. Петро рванулся из Христониных рук. - Но-но-но! Балуй у меня! - гудел тот, одной рукой прижимая его к бричке. |
