— Полоз… знает? — с трудом выдавила я.

Леди Гринхилл наверняка в курсе последних новостей, декан ей не мог не рассказать, а вот Фелтона могли и поберечь.

— Конечно, нет, — чуть возмущенно произнесла Луна, — иначе бы сидел он на лекции?

Не сидел. Если бы Полозу рассказали, он бы тут же оказался возле меня и не отходил бы даже под угрозой смертной казни. Но… все равно ведь бесполезно. Совершенно бесполезно.

От «радостных» новостей меня трясло мелкой дрожью. На что я, собственно говоря, надеялась? Да, профессор Бхатия — талантливый маг, вот только он ведь теоретик, историк, разумеется, не в его силах решить проблему извлечения изувеченной сущности одного темного артефакта из одной светлой недоученной магички.

Оставалась надежда только на лорда Лестера, но этот… этот вряд ли озаботится моим благополучием. Тут любому понятно, что этого типа интересует только одно — Темное Писание. А меня можно и в расход пустить. Светлой больше, светлой меньше…

— Ты бледная совсем… — произнесла совершенно несчастная Ребекка.

Впору было нервно смеяться. Вот какой я должна быть после того, как мне сказали о собственной скорой смерти?

Скотт подошла вплотную и обняла меня так крепко, что преставиться я могла и безо всяких взбесившихся артефактов.

— Ты прости меня, Эшли, наверное, не стоило говорить, — едва сама не плакала от расстройства целительница. — Нужно было… к Кассиуса… Я…

Я жалко всхлипнула, чувствуя, как накатывает истерика.

— Нет, лучше уж знать. Правда. Лучше знать. Спасибо, Ребекка, Полоз ведь мне упорно ничего не рассказывает, но…

Все-таки расплакалась. Отчаянно, горько, как рыдала только в детстве, когда сломанная кукла казалась трагедией эпических масштабов. Луна прижимала меня к груди, гладила по голове и шептала что-то успокаивающее, но я даже не могла расслышать ее слов.

Такой меня и застал Фелтон.

Несколько секунд он простоял на пороге, безмолвно взирая, а потом просто вырвал меня из рук целительницы.

— Ребекка, ну кто тебя просил?! — воскликнул он, прижимая меня к себе. — Рыжая моя, успокойся, обещаю, ничего не случится.

Я внимала некроманту как змея внимает дудочке факира. Похоже, что я в бог верила меньше, чем в Кассиуса Бенедикта Фелтона.

— Касс, я правда не хотела… Прости… Не стоило… — залепетала Скотт, явно смущенная, растерянная и даже испуганная.

Я отодвинулась от Фелтона и сказала:

— Лучше так. Хотя бы кто-то мне не врет. В отличие от тебя.

Полоз вздохнул и снова прижал меня к себе. Оставалось только тихо сопеть в его плечо. Как всегда его змейство все за всех решил.

— Прости, Луна моя, но сейчас нам с Эшли лучше побыть вдвоем.

Скотт ответила мгновенно:

— Да, я пойду. Простите меня…

Каблуки Ребекки застучали. Стало быть, ушла. Я заплакала еще сильней, безнадежней, всхлипывала так горько…

Фелтон укачивал меня как маленького ребенка. Господи, он ведь всего на три года меня старше, как только умудряется на моем фоне казаться настолько взрослым, зрелым… мудрым?

— А что если ничего не получится? — прошептала я, не отрываясь от Полоза. — Как ты будешь жить, если я умру?

Некромант тихо хмыкнул.

— Никак. Не буду я без тебя жить. А так как ты меня любишь и желаешь только добра, то будь добра держаться. Хорошо?

Потрясающая мотивация, ничего не скажешь.