А лорд Лестер у нас, видимо, тот еще затейник. Просто жертвенник его, видите ли, не устроил, решил чего пооригинальней. Вокруг стояли стеллажи, столы, с ретортами, реагентами, какие-то коробки… Прямо как в кабинете алхимии. На полу и стенах были вычерчены тускло светящиеся магические фигуры, о предназначении которых я могла только догадываться. Сам хозяин этого великолепия не спешил ко мне, и это чертовски сильно радовало. Чем дольше я его не увижу…

В лаборатории оказалось куда теплей, чем в моем узилище, так что меня быстро разморило и я заснула.

Первым делом я увидела всю ту же знакомую физиономию Френсиса Фелтона, на которой сияла все та же довольная усмешка, с которой он меня неизменно встречал. Вот же… Фелтон.

— Ну что, девочка, — протянул он, — доблестный спаситель все никак не спешит к тебе?

Я промолчала, не зная как ответить.

— Кассиус еще мальчишка, пусть и достаточно одаренный, — с картинной грустью произнес мужчина и вздохнул. — Ты осталась одна. Ну, точней, со мной.

Понятно, к чему все идет.

— У меня еще есть время. И у Полоза — тоже. Он меня спасет. Вот увидишь.

Если в нынешнем состоянии он вообще способен что-то видеть, запертый где-то во мне.

— Или ты увидишь, детка. Мне жаль тебя, действительно жаль, — тихо произнес он, вроде бы даже искренне. — Но обстоятельства так сложились…

На мгновение я заметила грусть в глазах Френсиса Фелтона и даже… пожалела его.

— Как так вышло с тобой? Почему ты стал… И Полоз даже сказал, будто никаких Френсисов в их роду не было вовсе.

Писание не выглядело удивленным.

— Плохие истории забывают легко и быстро… Видишь ли, мы не поладили с моим братом. Старшим братом. Не скажу, что я был исключительно пострадавшей стороной, да ты и не поверишь мне, детка, верно?

Разумеется, я не собиралась верить в его полную и абсолютную невиновность. Не с его физиономией.

— Мы желали внимания одной и той же дамы. Она была красива, умна, горда и неприступна как замок. Женился на ней брат… — произнес как-то странно, глухо Френсис Фелтон. Словно каждое слово причиняло ему боль. — Умолчим, что именно он для этого сделал. Но связь у нее была именно со мной. Сам не знаю почему. Мы с братом вели совместно некоторые исследования, часть из них как раз касались создания особых артефактов, разумных, одушевленных. И однажды я к собственному удивлению стал расходным материалом для ритуала. Вот и все.

Почему-то вместо печали в словах Темного Писания звучал яд.

— Видимо, было что-то еще? — с подозрением уточнила я, понимая, что это однозначно не конец истории.

Мужчина кивнул.

— Разумеется, было. У моего дорого брата Рэймонда был только один ребенок. Сын Седрик.

Улыбка… О, эта дивная фамильная улыбка Фелтонов, которая намекает на то, что была реализована просто феерическая гадость. И в данном случае могла быть только одна гадость…

— Твой сын?

Улыбка Федтона стала еще шире и довольней.

— Разумеется.

Я вздохнула. Кто бы сомневался?

— Мотив посмертной мести в фольклоре, реализованный на практике.

Настоящий Фелтон, как ни погляди. Даже умерев, все равно умудрился урвать свое и победить. Потому что в итоге именно его линия стала основной в роде Фелтона. Вот же… даже слова подобрать не удастся. Не гад, а что-то куда более масштабное.

— Я оказался в большей степени Фелтоном, чем он. Вот и все. Когда двое из нашего рода сцепляются, то побеждает тот, кто сильней.