Тогда мы снова сменили маршрут. Новый выбранный путь был чуть спокойней. Солнечный свет практически не проникал сюда за кроной высоких черных деревьев. Росшие здесь растения тоже были подобны хвойным, но почему-то сейчас все черные иглы росли исключительно вниз, свисая сосульками.

За рядом чернеющих стволов показалась хижина. Обросшая черным мхом с фиолетовыми вкраплениями света проклятой стихии, она вызывала лишь одно единственное желание — держаться как можно дальше. От времени и гнили она сама практически почернела, но главное, что бы там не произошло, хорошего в том ничего точно не было. Сейчас ее остов порождал подле себя лишь естественный ужас.

Обследовать это место мы, конечно же, не стали. Даже Филин, обычно норовящая заглянуть в каждую щель, теперь не проявила и толики любопытства, поспешив убраться подальше.

— Эй, смотрите, — тихо шепнул Терми, указывая пальцем на редкого представителя местной фауны.

Невозможный лис, уровень 37

Животное страдало. Из его желтых, янтарных глаз, светивших словно крохотные фонарики, истекало расплавленным золотом нечто сиявшее и слегка пульсировавшее. Словно слезы, оно струилось по лисьему носу.

Тело лиса было грязно-серым, вместо привычного для этого зверя рыжего, но нос и кончики лап были такими же черными, равно как и кисточки хвостов, коих нашлось целых два.

Увидев нас, зверь встрепенулся и зарычал. Я едва заметно шевельнул посохом, посылая волны целительной регенерации в надежде на демонстрацию мирных намерений, но лис просто скрылся, едва его коснулась первая распыленная в воздухе капля воды.

После этого животных мы не встречали, но постоянно ощущали чей-то тяжелый недобрый взгляд.

За чернотой леса начиналась странность. Скрюченные черные деревья и туман, равно как и часто все прочие непременные атрибуты темной части терновой долины никуда не девались, но становились иными, не менее жуткими.

Появились аномальные зоны. Собственно, так их называл я, Фил же отделалась привычным ругательством:

— Забагованная хрень.

Сперва нам встретилось древо, наполовину изъеденное доселе ни разу не встречавшимся нам прежде в этом месте цветом — белым. Идеальная снежная белизна укутывала край листвы и в редких местах кору черного древа, по крупицам отрываясь и медленно улетая ровно вверх.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что все белые частицы, в которых обращалось зараженное пустотой растение, имеют форму идеального куба. Совершенно неестественная для дикой природы форма.

— Не прикасайся, — на всякий случай предупредил я слишком близко подошедшего к феномену Терми.

— Есть у меня предчувствие, что дальше этой дряни будет еще больше, чем бы оно ни было.

Знал бы он в тот момент, насколько он прав и насколько быстро мы в этом убедимся.

Он приёл с серым ветром, поднимавшем вверх клубы пыли, а вокруг него рождались торнадо. Черные деревья на глазах закрутило ветром срывая с кроны черные иглы, и вместо них покрывая их белой заразой, что тут же принялась испускать вверх белесую струйку маленьких кубиков.

Мы не видели таинственное существо, ставшее причиной подобных явлений, но чувствовали его шаги. Оно словно ступало по нервам — мы не слышали звук, но каждый шаг неведомого чудовища вызывал в голове вспышку боли.

— Сюда! — крикнул Терми, указывая рукой к небольшому холмику. Выросшее на нем когда-то давно громадное древо пронзило его насквозь своими корнями, выгнав часть земли и подарив нам небольшую пещерку, укрытую сверху мертвой древесиной.

Сейчас от исполина был только пень, и тот был грубо разорван пополам неведомой силой много лет тому назад.

Места едва хватило на нас троих. Искру била крупная дрожь, и я едва слышно прошептал молитву.

Бум. Его шаги отразились новой вспышкой боли в сознании.

Я вдруг понял, что сам дрожу, как и все мои спутники, а не только маленькая мантикора.