Герефа крепости Ранегунда в сражении вела себя стойко, самозабвенно разила противников и ушла, смятая не их доблестью, а числом. О том свидетельствуют и капитан Амальрик, и проживавший в то время в крепости граф Сент-Герман, иноземец. Оба были в бою, оба достойно дрались, и у меня нет оснований не доверять им. Оба они заявили, что потерь в битве было бы меньше, если бы перед ними не закрыли крепостные ворота по приказу известной вам Пентакосты, супруги постригшегося в монахи и ныне уже почившего бывшего герефы крепости Гизельберта, и что, когда это случилось, Ранегунда была жива. Их показания, правда, расходятся с показаниями Беренгара, сына Пранца Балдуина. Тот наблюдал за сражением с бастиона и утверждает, что, когда закрывали ворота, герефу Ранегунду уже умертвили. Вначале он вообще свидетельствовал, что приказ о закрытии ворот отдал какой-то солдат (чему лично я мало верю), но в конце концов заявил, что обстановка было очень сложной и потому он вполне мог чего-то не разглядеть.

Итак, Пентакоста отдала приказ закрыть ворота, и весь вопрос в том, когда это было сделано. Если в то время, когда герефа была жива, — это предательство, если нет — просто некомпетентность лица, взявшего на себя несвойственные ему обязанности. В первом случае кара будет жестокой, во втором ее вообще может не быть. Решите сами, мой король, какой версии мы должны отдать предпочтение, ибо я нахожусь в большом затруднении, не зная, как быть.

Положение осложняется тем, что Пентакоста, сбежав из крепости, угодила в руки датчан, и те теперь требуют за нее выкуп. Тридцать золотых — немалая сумма. Я намерен переадресовать выплату герцогу Полу, отцу Пентакосты, поскольку она ныне вдова. Но вряд ли он станет платить за преступницу, от каковой наверняка отречется, и мне в этом случае придется обратиться за средствами к вам. Прошу вас, решите этот вопрос как можно скорее, ибо датчане нетерпеливы и вполне могут предаться разврату с той, за кого не желают платить.

Я лично думаю, что ее уже обесчестили, а Беренгар, сын Пранца Балдуина, хочет сам заплатить этот выкуп, хотя у него на то нет никаких прав. Однако он неотступно ходит за мной и клянется, что женится на Пентакосте, даже если ее вернут нам с пороком. Но духовник крепости брат Эрхбог во всеуслышание заявляет, что утопит прелюбодейку, ибо та ведь не знает, что муж ее умер, и, следовательно, изменяет ему. Я намереваюсь вернуться в Лиосан в октябре и очень рассчитываю получить ваши указания до этого срока.

Доблестный граф Сент-Герман, уезжая от нас, оставил в качестве выкупа пятьдесят золотых монет и девяносто восемь серебряных. Эта сумма вдвое превышает затребованную, но граф настоял, чтобы мы ее приняли. Деньги замкнуты в оружейной и будут оставаться там до тех пор, пока вы не их не востребуете или не разрешите употребить на работы по расширению и укреплению крепости, каковые вполне можно завершить еще до осенних штормов. По соглашению с монастырем Святого Креста местные крестьяне, утратившие надежды на свой урожай, ухаживают за полями обители, ибо численность братии резко понизилась вследствие новой вспышки заболевания, сопровождаемого вмешательством и гниением плоти. Решение здравое, но подобное положение сулит выгоды только временные, ибо в дальнейшем крепости очень понадобятся рабочие руки и она не сможет ссужать этой обители своих людей. А потому я предлагаю вам направить Римскому Папе прошение о расширении упомянутого монастыря с обеспечением притока в него новых монахов, чтобы те сами справлялись с работами, необходимыми для удовлетворения нужд обители. Монахи, конечно, твердят, что, труждаясь на них, крестьяне совершенствуют свои души, но ради укрепления наших границ этим мнением можно и пренебречь.