– Да и не хочет она в гостиницу, упирается руками и ногами. Мне вообще-то без разницы, пусть бы оставалась здесь, но она сама должна понимать, что нельзя молоденькой девчонке жить в одной квартире с мужиком, который ей просто знакомый. Я все думал, кого бы озадачить, да так и не сообразил. Какие-то непутевые парни в моем батальоне воевали. Мужикам далеко за тридцать, а у кого невеста, у кого любовница.

– Так мы, Комбат, все с тебя пример берем, – не утерпев, внес ясность Андрей.

– Может, у тебя на примете есть семейная пара с излишками жилплощади, которая бы временно приютила Дашу?

Подберезский задумался. Он вспоминал своих многочисленных знакомых. Ведь мало располагать одной или даже двумя свободными комнатами, надо еще решиться поселить у себя незнакомого человека.

– Кажется, есть, – наконец сказал он. Они еще немного посидели, выпили фирменного чая Комбата, и Андрей ушел, а Даша принялась деловито убирать со стола. Потом она стала доставать из сумки вещи, беспечно напевая современный шлягер, где старая мелодия была беззастенчиво упакована в новый ритм и таким образом выдавалась за то ли супер, то ли мега хит сезона. Комбат подсел ближе.

– Деточка, я, кажется, пытался кое-что тебе объяснить в самолете.

– Ой, дядя Борис, опять вы с глупыми условностями…

– Вот если бы я, не дай, конечно, бог, был твоим настоящим дядей, то мог бы и хворостиной отстегать, и поселить в своей холостяцкой квартире. Но я тебе чужой человек, ты не должна ночевать вместе со мной. Скоро позвонит Андрей, он найдет тебе место.

Все, упаковывай свои вещи, хватит упрямничать и.., обзывать меня дядей.

– А вы вспомните, как мы в лесу ночевали. Ведь даже не в разных комнатах, а совсем рядышком.

– Ну, то было совсем другое дело, экстремальная ситуация. Вот представь, спросят твои отец с матерью, где ты в Москве жила, что ты им ответишь? У какого-то Бориса Рублева? Славную они тебе головомойку устроят – на всю жизнь запомнишь.

Даша шмыгнула носом, у нее на глазах блеснули слезы. Она прикусила губу, чтобы не расплакаться, и со всхлипом сказала:

– Я знаю, почему вы меня отсюда гоните. Чтобы я вам не мешала, правильно? Вы считаете меня глупой девчонкой, которая будет только путаться под ногами и некстати лезть в разговоры с важными людьми, которые могут спасти дядю Илью. И вы решили отдать меня своим знакомым. Они поведут меня в Кремль, “Макдональдс”, покажут живой концерт “Иванушек”, и я забуду обо все на свете. Вы этого хотите? Ладно, я могу уехать обратно, но к другим людям не пойду!

Комбат застыл, ошеломленный такими обвинениями. Чуть позже он сообразил, что в словах Даши была своя логика. Стиль поведения, манеры Рублева в Междуреченске не давали ни малейших оснований заподозрить его в излишней щепетильности. А в Москве он стал настоящим ханжой. Девочка сразу заметила такое несоответствие и нашла, как ей показалось, единственно возможную разгадку. Еще хорошо, что обвинила Комбата в желании устранить ее от дел. А ведь могла решить, будто Рублев раздумал помогать егерю.

Зазвонил телефон. Комбат снял трубку.

– Иваныч, глухой номер, – услышал он голос Подберезского. – Надо же такому случиться, одни ремонт затеяли, к другим целый косяк родственников подгреб.

– Судьба, – вздохнул Рублев и повернулся к Даше:

– Ладно, ешь мою печень, пей мою кровь… Оставайся.

Дальше события начали развиваться с угрожающей быстротой и совершенно неожиданно для Комбата. Девушка не привыкла сидеть без дела. Она придирчиво осмотрела каждый уголок квартиры, и вот уже скрипнул отодвигаемый стол, тихо зашелестел половик.

– Эй, эй, у меня здесь каждая вещь на своем месте, ничего не трогай, – строго предупредил девушку Комбат.