— Мы не знаем, когда именно она открыла заднюю дверь. Что касается кошачьей коробки, то она могла стоять там, например, с прошлого вечера, — заговорил Бентон, стаскивая с себя халат. — Нельзя исключать, что она отключила сигнализацию и открыла дверь либо поздно вечером, либо рано утром по каким-то другим причинам.

— А кошка? — спросила я. — Ее никто не видел?

— Пока еще никто, — ответила Макговерн, и они с Бентоном направились к выходу.

— Что ж, начнем, — сказала я Герду.

Он взял фотоаппарат, готовясь снимать, а я поправила лампу и, склонившись над телом, внимательно осмотрела царапину на лице жертвы. Сначала мне попался вьющийся темный волос длиной четыре с половиной дюйма, принадлежавший, очевидно, самой женщине. Потом я увидела и другие, рыжеватые и короткие и, судя по темному корню, недавно окрашенные. Разумеется, хватало и кошачьей шерсти, попавшей на тело после того, как жертва уже упала на пол.

— Кажется, персидская, — предположил Герд. — С длинной, очень тонкой шерстью.

— Вполне возможно, — согласилась я.

Глава 15

Первоочередной и самой важной нашей задачей был сбор трассеологических улик. Обычно люди даже не представляют, сколько микроскопического мусора они носят на себе, пока кто-то вроде меня не берется за дело и не начинает очищать их одежду и тело от едва заметных частиц. Я обнаружила мелкие деревянные щепки, по-видимому, от пола и стен, кошачью шерсть, кусочки растений и частички насекомых, а также пепел от пожара. Но самое важное открытие я сделала, изучая через лупу страшную рану на шее, где мое внимание привлекли два блестящих металлических пятнышка. Я подцепила их кончиком пальца и осторожно перенесла на чистую белую тряпочку.

На старом металлическом столе стоял анатомический микроскоп, и я поставила увеличение на двадцать и подстроила подсветку. В ярком круге света отчетливо виднелись изогнутые серебристые стружки. В это невозможно было поверить!

— Сейчас мы поместим их в контейнер, — быстро заговорила я. — И нужно очень тщательно осмотреть все остальные раны. Это очень важно. То, что мы ищем, имеет тусклый серебристый цвет.

— Думаете, они были занесены оружием? — взволнованно спросил Герд, подходя ближе и разглядывая находки.

— Я нашла их в ране на шее. Точно такие же были обнаружены в ранах женщины, убитой в Уоррентоне.

— Что нам о них известно?

— Магниевые опилки. Об этом еще никто не знает. Мы не хотим допустить утечки информации в прессу. Надо сообщить Бентону и Макговерн.

— Действуйте.

Всего мы насчитали двадцать семь ран, но даже самые тщательные поиски не дали результата: ни в одной из них блестящих стружек не обнаружилось. Мне это показалось немного странным, потому что, согласно нашей теории, шею жертве убийца перерезал в последнюю очередь. Если металлические опилки были занесены ножом, то почему они не попали в другие раны, более ранние? На мой взгляд, такое обязательно должно было случиться при глубоком проникновении лезвия в мышечные ткани.

— Возможно, но нелогично, — пробормотала я, начиная измерять рану на горле. — Длина — шесть и три четверти дюйма. Наименьшее проникновение под правым ухом, затем углубляется, проходит через подъязычную мышцу и трахею... снова мельче... поднимается по другой стороне шеи... Судя по характеру раны, убийца находился сзади и держал нож в левой руке.

Часы показывали два, когда мы начали наконец обмывать тело, и еще несколько минут стекавшая со стола вода была ярко-красной, будто земляничный сок. Я оттирала кровь большой мягкой губкой, и, когда закончила, раны, уродовавшие чистую смуглую кожу, предстали перед нами еще более страшными.