|
Мрете там сотнями… А эти, — Голованов неопределенно взмахнул рукой, охватив броневики и прожектора, — для этих Зона — кормушка. Им выгодно сталкерство, им нужны Тёмные, и они ни перед чем не остановятся. Пожалуй, мне пора в отставку. — После ареста капитана Колхауна? Скорее на гарнизонную гауптвахту и под трибунал. Я сильно рисковал, нажимая на Голованова. Но я должен был убедиться, что это не очередная ловушка. Мне просто ничего больше не оставалось. — Разберемся, — просто сказал Голованов. — У меня достаточно свидетелей. Не все же сволочи, в конце концов. И снова обвел рукой броневики. — Хорошо, я вам верю, — сказал я. Пассажиры стали осторожно пробираться мимо офицера, стоявшего, словно пограничный столб. Вероника Сергеевна с пацанами, Сережа по-прежнему держал в руке неисправную «беретту». Гомики-санитары. Мама Ирочки с Ирочкой же на руках. Хромающий бортмеханик, которого поддерживала стюардесса Марина… Все они исчезали за броневиками, уходя из прожекторного света, и я понимал, что вряд ли когда-нибудь еще раз увижу этих людей. А жаль, Марина была очень даже ничего. Возле меня задержался профессор Петраков-Доброголовин, который нес клетку с бюрерами. Голованов покосился на профессорскую ношу, но ничего не сказал. Петраков-Доброголовин улыбнулся всем своим толстым лицом, и в следующее мгновение из броневика выбрался капитан Колхаун с перекошенной от бешенства рожей. Видимо, внутри стального монстра что-то переигралось, и пленник освободился. В руке он держал армейский автоматический «кольт» и целился из него в Голованова. — Сдайте оружие, лейтенант! — проревел Колхаун едва ли не громче, чем пару минут назад через громкоговорители. — Я буду стрелять! — Идите к черту, капитан, — ответил Голованов, поворачиваясь и расстегивая кобуру. Следующие события сложились для меня в одно, хотя происходили в некоей последовательности. Капитан Колхаун выстрелил короткой очередью. Пуля ударила меня чуть ниже ключицы и отшвырнула на Соболя, который успел меня подхватить. Голованов вырвал из кобуры пистолет. Петраков-Доброголовин охнул и медленно опустился на землю. Клетка отлетела в сторону, бюреры громко заверещали, но никто внимания на них не обратил. Голованов выстрелил в ответ, и капитан Колхаун свалился с бронемашины. Ногой он зацепился за какой-то буксировочный трос и повис вниз головой, почти касаясь руками земли. Увиденное поразило меня своей четкостью, запечатленной в ярком свете прожекторов, а потом все поплыло перед глазами, завертелось, и следующее, что я увидел, было лицо Соболя, бормочущего: — Эй, эй, очнись! Слышишь? — Я живой, — промямлил я и попытался сесть. Мне это удалось, хотя весь перед комбинезона был залит кровью. — Тебя профессор зовет. Отходит, кажись, — сказал Соболь и перекрестился. Петраков-Доброголовин хрипло дышал. Заметив меня, он слабо улыбнулся и прошептал: — Господин Упырь… Константин… Я сообщу вам номер. |
