Прогремело еще несколько запоздалых взрывов, видимо не все кассеты упали на контактные взрыватели и сработали с запозданием. Наконец стало тихо. Док, брезгливо отряхиваясь, выбрался наружу. Базы больше не было. Постройки давали о себе знать только грудами горящих досок. Наверняка повсеместно стонали раненые, но Док не слышал стонов, его сильно‑таки оглушило. Он сглотнул, но заложенные уши не отпустило. Только бы не контузия, подумал он. Впрочем, не похоже.

Теперь главным было привести себя в приличный вид – такому, вымазанному в дерьме, лучше никуда не ходить. Ночное купание и стирка в горном потоке дело нерадостное, но это была единственная возможность избавиться от последствий сидения в отхожей яме. Док стал мокрый, но от запаха избавиться полностью все равно не удалось. В голове гудело, соображалось трудно. Док поплелся обратно на базу. Не без труда нашел палатку с запасным обмундированием. Палатку, разумеется, снесло, камуфляжные комбинезоны были разметаны по пожарищу и попорчены огнем и металлом. И все же Док нашел, во что переодеться. Нашелся ему и большой вещмешок, куда без труда уместились два вполне боеготовых автомата. Беспрестанно озираясь, потому что слышать он ничего не мог, Док выбрался из царства смерти и продвинулся в горы, чтобы там передохнуть и прийти в себя.

К утру слух практически полностью восстановился. Значит, точно контузии не было. Лавируя по склонам, то поднимаясь, то спускаясь, Док подобрался к дороге, ведущей на разгромленную базу. Как он и ожидал, дорога не пустовала. К базе шли взводы унсовцев, а уже оттуда возвращались грузовики с недобитыми и добитыми бандитами. Док предполагал, что не все боевики живут на базе, многие из них должны были квартировать в деревне, начальство уж точно. И тут выяснилось, что у противника осталось нетронутым ракетным ударом целое подразделение. Это озадачивало, но не пугало. Док прекрасно понимал, что уничтожение баз с помощью ракет слишком размашистый удар. Это было жаль, но ввязываться в драку с остатками этих банд Док нужным и возможным не считал, хотя проконтролировать ситуацию считал необходимым. Тем более что сейчас он был единственным представителем пастуховской команды в этом регионе.

Целый день боевики работали на руинах. Раненые и трупы вывозились в Сколе – Док проследил маршрут и вычислил его конечную точку. На вокзале в Сколе, на запасной ветке, стоял поезд, куда и грузили тела. Док наблюдал издалека, отправке эшелона он тоже помешать не собирался. Ясно было, что пункт назначения этого поезда отнюдь не Чечня. И действительно, хотя часть боеспособных бандитов и забралась в вагоны, другая часть вернулась в горы – очевидно, туда, где она была расквартирована.

Поезд отправляли ночью, что сопровождалось страшной суматохой на вокзале. Суетились и бегали железнодорожники, унсовские командиры кричали дурными голосами, чего‑то требовали. Наверное, отправка пошла вне графика, что вызвало определенные сложности. Наконец эшелон ушел, но Док заметил, что небольшая группа бандитов осталась на вокзале. Что‑то они замышляли: то от них отделялась одна фигура и исчезала в направлении Сколе, то, наоборот, кто‑то к ним присоединялся. В результате к рассвету все рассосались по территории станции – заняли пакгаузы, будку стрелочника, еще какие‑то подсобные постройки и затаились так, будто и не было их вовсе.

И тогда появился Боцман. Он рыскал по станции в поисках хотя бы следов эшелона, прохаживаясь при этом под самым носом у противника.