|
Тогда он принял рискованное решение. Он сменил направление спирали и, отрываясь от облавы, вплотную приблизился к базе отдыха бывшего завода тракторных запчастей. Вскоре он наткнулся на забор. Сквозь сетку Док увидел спину удаляющегося часового. Часовой шел, то и дело озираясь, автомат нес не за спиной, а на изготовку. Снять зыркающего по сторонам часового днем – дело непростое, почти невозможное. Но Док и не собирался его снимать. Он нашел место, где сетка забора не была прикреплена у земли, и, выбрав момент, когда часовой не оглядывался, поднырнул под забор и втащил за собой рюкзак. Буйные заросли какой‑то травы, напоминающей коноплю, он приметил раньше. Секунда, метелки на верхушках травы колыхнулись, еще секунда, и они снова замерли. Док исчез.
Оказалось, что буйные травы окружают выгребную яму, оттого‑то они и такие буйные. Док даже выругался про себя: да что ж это такое, вся диверсионная работа пляшет от сортира! Но позиция была хорошей. На столь тщательно охраняемой территории, да еще в двух шагах от столь часто посещаемого места никто Дока искать не собирался. Все же он держал оружие в готовности и ни на секунду не расслаблялся. В таком напряжении Док дождался вечера. Но вечер, по его расчетам, был неподходящим временем для вылазки. Бдительность противника должна была оставаться все еще довольно высокой. Нападение на базу в Славском тоже произошло в вечерних сумерках, так что под вечер враг будет стоять в полной готовности. Док решил выждать до утра. Он осмелился даже поспать пару часов после наступления темноты. Проснувшись, Док вывалил в выгребную яму все лишнее из рюкзака. Тяжелый рюкзак мешал планируемому нападению на пост. Он оставил только спальник – мало ли где придется ночевать. Подобравшись к краю зарослей, Док принялся наблюдать. Теперь он не рассчитывал снять все посты. Достаточно было одного. Снять и бежать в горы. Но к ночи, увы, караулы усилили – часовые ходили по двое. Увеличилось и число постов – теперь один пост охватывал не больше пятидесяти метров забора. Нападение на часового становилось делом слишком рискованным. Док решил поискать подходящую жертву для диверсии внутри базы. Подумав, он сбросил в яму и рюкзак – в создавшейся обстановке и облегченный он был только обузой, сковывающей движения, – и выглянул из своего укрытия. Теперь у него был новый план – перехватить одинокого солдата, которому среди ночи приспичит справить нужду. Но когда такой солдат появился, Док вновь резко изменил свои намерения. Этому способствовала яркая вспышка в небе почти над самой базой. В целом Док давно ждал этой вспышки, но никак не рассчитывал, что она произойдет так скоро. Он сориентировался мгновенно, больше мгновения у него и времени в запасе не было. Боец УНСО шел в сортир при оружии – видимо, это тоже была предписанная его командованием мера предосторожности. Док выстрелил первым, но его никто не услышал: звук выстрела слился со звуком разрыва кассетной боевой части на стопятидесятиметровой высоте над базой и несколько в стороне от нее. Разрыв центрального заряда швырнул в ночной воздух пятьдесят кассет, которые быстро пошли вниз, притормаживаемые и стабилизируемые только узкими ленточками ткани, разматывающимися из задних отсеков каждой кассеты. Каждая кассета несла в себе несколько килограммов тротилового эквивалента и сотни метров стальной ленты, обмотанной вокруг корпуса и при взрыве превращающейся в десятки тысяч осколков. Лету им было всего пять секунд, но для Дока это был вагон времени. Сортир стоял на двух бетонных балках, между балками был большой просвет, лаз в выгребную яму. Собственно, туда Док и сбрасывал мешавшее ему снаряжение. Теперь он нырнул туда и сам, молясь только о том, чтобы какая‑нибудь из кассет не последовала за ним. По Доку не повезло. Видимо, Господь не принял молитвы, вознесенной из нечистого места. Пробив крышу сортира и разметав доски, кассета плюхнулась в вонючую жижу, взбив отвратительную волну, омывшую Доку лицо. |
