Она следовала в направлении, куда указывала маленькая флейты, отклоняясь лишь затем, чтобы выбрать как можно более ровную местность. Это привело её во владения звероголовых, что было пробемой, поскольку те являлись союзниками враждебных адептов. И верно, вороноголов высмотрел её, и на пути встали остальные, вооружённые палицами и пиками; обогнуть их без вреда не удастся.

Флета замедлила шаг. Беата выпрямилась и обратила свой Дурной Глаз на предводителя — львиноголова с великолепной гривой.

— Мы тут по особому заданию, — заявила она. — Прикажи своим подчинённым пропустить нас, и пусть один пойдёт впереди, указывая лучший путь.

Всё было просто. Загипнотизированный Дурным Глазом львиноголов жестом велел своим подданным отойти. Сокологолов побежал впереди Флеты, и некоторое время спустя они уже миновали лесную чащу, и перед ними открылась равнина.

— Благодарим тебя, лев! — крикнула Беата, когда кобылка набрала скорость.

Беата уже оправдала своё присутствие, помимо хорошей компании. И всё же Флета не могла заставить себя сказать то, что требовалось: что она больше не возражает против отношений Бэйна с Беатой. Она подумала, что становится такой же по-дурацки упрямой, как мать!

Бежать без передышки она тоже не могла. Вечером пришлось остановиться. Но у Эла имелось предложение.

— Если ты превратишься в колибри, Беата понесёт тебя, а мои глаза пригодятся для прокладывания пути сквозь мрак.

— Но я должна и поесть, — напомнила Флета.

— Я могу найти и пищу, — тут же вскинулся он. — Что ты предпочитаешь?

— Немного цветочного нектара насытит мой птичий желудок, но его трудно отыскать.

— У меня получится! — пообещал Эл. Обернувшись летучей мышью, он скрылся в сумерках.

Вскоре он вернулся, неся в когтях нечто, затрудняющее полёт. Это оказался лист, свёрнутый конвертиком, внутри которого был нектар.

— Как тебе удалось набрать так много за столь короткий срок? — удивилась Беата. — В каждом цветке ведь его совсем чуть-чуть!

— Я нашёл большой цветок, — гордо сказал мальчик.

Превратившись в колибри, Флета попробовала нектар. Тот был восхитителен — и его поистине хватило с избытком, который она приберегла на будущее.

Затем она спряталась в кудрях Беаты, и та пошла в ночь с летящим впереди Элом. Птичка уснула.

Она пробудилась на рассвете, хорошо отдохнув. Упорхнув в сторону, чтобы оглядеть окрестности, она уронила несколько катышков — делать это прямо над головой Беаты ей не хотелось.

Они значительно приблизились к Пурпурному Хребту и владениям гарпий. Беата, наверное, давно выбилась из сил, но продолжала идти! И в самом деле, подлетев к ней, Флета увидела, что та изнемогает; она быстро шагала всю ночь.

Флета обернулась женщиной.

— Достаточно! Перекуси, а я тебя сменю.

— Я поела по дороге. Эл нашёл фрукты.

Флета снова была впечатлена. Мальчик и впрямь вносил свой вклад в общее дело! Приняв своё истинное обличье, она подождала, пока подруга взберётся на её спину, и вернётся Эл. Он тоже утомился, продержавшись всю ночь в воздухе.

Она рысцой снялась с места и устремилась к очертаниям великих гор. По позам седоков она сразу поняла, что те почти мгновенно уснули. Они заслужили свой отдых!

К середине утра Флета высмотрела высоко в небе хищника; к югу от гор располагались драконьи владения. Поколебавшись, она пришла к решению, что лучше предотвратить опасность, нежели рисковать жизнями, и вновь пробудила силу амулета. Теперь дракона можно было игнорировать, зная, что он их не увидит, не услышит и не почует.