Со страхом в глазах они вытолкнули детей ей навстречу. Беата проверила мальчишек и каждому задала один и тот же вопрос: — Ты родился в этой деревне? А знаешь кого-нибудь не отсюда?

Все дети родились тут. Беата направилась к ряду взрослых, устремляя свой Взгляд на каждого по очереди, чтобы убедиться в их искренности.

— Известен ли тебе вновь прибывший или только что ушедший отсюда ребёнка, которого я ищу?

Никто не смог такого припомнить. Как она и ожидала: проверка одной деревни отняла у них целых два дня. Селение оказалось чистым.

Осталось всего девяносто девять деревенек!

Ну, вообще-то проверка займёт меньше полугода: слухи об их поисках распространятся быстро, и каждое селение захочет, чтобы его миновали как можно скорее. Их группу наверняка будут ждать все жители сразу — либо возвращаться как раз к их появлению, чтобы работа была проделана за день. Разумеется, само проведённое в поисках время ставило результат под вопрос, всё больше его отдаляя. Но, поскольку жители знали суть поисков, то могли и вспомнить что-нибудь нужное. Обмануть или скрыть что-то крестьянам не позволял Взгляд Беаты. Ни один ни избежал подробных расспросов, и пока никто ничего не ведал; все были вне подозрений.

Как она и думала. По мнению Беаты, Пурпурный зря и совершенно по-дурацки настоял на том, чтобы людские поселения проверили первыми. Прозрачный был прав: мальчишка не стал бы превращаться в человека, зная, что все деревни перетряхнут в первую очередь.

— А теперь перейдём к единорогам, — сказала Беата, когда они покончили с последней. — Ещё одна колоссальная потеря времени.

— Верно, — согласилась Флета. — Моего сына среди жеребят не будет.

— И всё же вышестоящие вынуждают нас проверить и их, — фыркнула Беата. В этом они сходились во мнении: их ждали ещё несколько долгих пустых месяцев.

На протяжение всего этого времени Беата продолжала свои атаки на Бэйна, который отказывался сдавать позиции. Тем не менее, она застукала его за тем, как он смотрел на неё, пока девушка предположительно спала, и как притворялся, что её игнорирует, когда она прижималась к нему или касалась будто невзначай, вместо того, чтобы оттолкнуть. Он желал её, однако не признавался в этом. Она бы преуспела ещё больше, не меняйся они ежемесячно местами с ровотом. Бэйн отправлялся на Протон, к своей любовнице-чужачке, а его тело занимал Маш. Это усложняло ситуацию, поскольку Маш с Флетой любили друг друга; Беату просто передёргивало от их лобзаний и от того, что приходилось делить очередной приют с ними, спящими вместе. Хуже того, Маш являлся полноценным адептом, чьё могущество во много раз превосходило её; ни соблазнять его, ни злить Беата не осмеливалась. В течение этого месяца она была третьей лишней, и жутко бесилась.

И всё же ровот помогал им в поисках — и потому, что действовал в интересах враждебных адептом, и потому, что хотел вновь увидеть сына. Он призывал чары, способные проверить деревню моментально, вместо затрачиваемых Беатой часов. Он стремительно переносил их с места на место — гораздо аккуратней, чем это делал Бэйн, которому каждый раз требовалось новое заклинание. С ним они сначала разрабатывали маршрут, а потом шли или ехали верхом в новое селение, беря для Беаты лошадь, тогда как Флета принимала обличье единорога и несла юношу на себе. Таким образом, сэкономленное в деревнях время уходило на путешествия. С Машем всё происходило в разы быстрее.

Они занялись проверкой единорогов. Табуны сопротивлялись поискам упорней, чем люди, но после того, как Беата призвала на помощь Прозрачного, и он наслал на особо упёртый табун скверную погоду — очень сильный ливень, заливший их пастбище и потопивший трёх жеребят, — главный жеребец передумал и скрипя зубами пошёл на содействие.