|
И лучше бы и не подписывать. Я не стремлюсь к ссоре с Орсини. Если папа умрет, я хочу, чтобы в Риме у меня остались друзья. Когда Паголо Орсини приезжал ко мне, он жаловался на поведение Рамиро де Лорки. Я обещал наказать его и сдержу слово. Вителлоццо - совсем другое дело. Эта змея сделала все, чтобы помешать мне наладить отношения с Орсини. - Я бы попросил вашу светлость выразиться более определенно. - Хорошо. Сообщите господам из Синьории, что король Франции, возможно, прикажет им вновь выплачивать мне жалованье, полагающееся по договору, без всякой причины расторгнутому Флоренцией. И будет лучше, если они сами, без принуждения, предложат мне вернуться к договору. Макиавелли медлил с ответом. Ему нужно было сосредоточиться. Наконец он заговорил: - Можно только восхищаться предусмотрительностью вашей светлости в выборе друзей. Но, касаясь вопроса о жалованье, мы не имеем права ставить вашу светлость на одну доску с наемными капитанами, которые могут продать разве только себя и несколько десятков солдат. Вся Италия считается с вашей светлостью. И нам представляется более целесообразным заключить с вами союз, а не платить вам деньги, как простому наемнику. - я сочту за честь служить Флоренции, - вкрадчиво ответил герцог. - Послушайте, секретарь, мы можем найти взаимоприемлемое решение. Я - профессиональный солдат, связанный с вашим государством дружескими узами. Неужели вы думаете, я не послужу Синьории так же хорошо, как и любой другой? - Осмелюсь заметить, что мы не может ставить под угрозу безопасность Флоренции, отдавая три четверти наших войск в распоряжение вашей светлости. - То есть вы сомневаетесь в искренности моих намерений? - Ничуть! - с притворным жаром воскликнул Макиавелли. - Но члены Синьории расчетливы и осторожны. Они не могут позволить себе принять решение, в котором им придется раскаиваться. Их самое большое желание - жить со всеми в мире. - Вы слишком умны, секретарь, чтобы не знать: хочешь мира - готовься к войне. - Я не сомневаюсь. Синьория поступит так, как сочтет необходимым. - Например, пригласит на службу других капитанов? - резко спросил герцог. Именно на такую реакцию и рассчитывал Макиавелли. После внезапных приступов ярости Эль Валентино обычно прогонял прочь объект своего гнева. А мыслями Макиавелли был уже далеко от дворца. - У меня есть все основания полагать, что таковы намерения Синьории, - подлил он масла в огонь. К его изумлению, герцог рассмеялся. Поднявшись с кресла, он встал спиной к огню и добродушно сказал: - Неужели в такое неспокойное время можно сохранить нейтралитет? Я думал, они люди здравомыслящие. Когда два соседних государства начинают воевать друг с другом, одно, рассчитывающее на вашу помощь в силу сложившихся дружеских отношений, будет считать вас обязанным вступить в войну на его стороне. |
