|
Он же сказал: "Если я понадоблюсь Чезаре Борджа, пусть он приходит в Перуджу, да не забудет взять оружие". Именно так я и поступлю. Борьба с Вителлоццо и Орсини обошлись бы Флоренции в кругленькую сумму. И вряд ли господа из Синьории так ловко провернули бы это дело. Я думаю, они должны отблагодарить меня. - Они обязательно это сделают, ваша светлость, - ответил Макиавелли. Герцог не сводил с него пристального взгляда. - Так пусть они поторопятся. Им не пришлось и пальцем шевельнуть. А то, что я сделал, думаю, стоит ста тысяч дукатов. Разумеется, эти деньги нигде не зафиксированы, но я бы хотел, чтобы Синьория начала мне их выплачивать. Макиавелли понимал: члены Синьории придут в ярость, услышав столь наглое требование, - и не испытывал ни малейшего желания сообщать об этом во Флоренцию. - Ваша светлость, - сказал он, - я обратился к своему правительству с просьбой отозвать меня. Посол при дворе вашей светлости должен иметь более широкие полномочия. Мне кажется, вопрос о выплате целесообразнее обсудить с моим преемником. - Вы правы. Мне надоела медлительность вашего государства. Пришло время решать, со мной вы или против меня. Мне следовало уехать отсюда еще сегодня, но я не хочу, чтобы город разграбили окончательно. Завтра утром Андреа Дориа сдаст мне крепость, и я пойду на Кастелло и Перуджу. Когда с ними будет покончено, займусь Сиеной. - Неужели король Франции смирится с тем, что вы захватываете города, находящиеся под его защитой? - Конечно, нет, и я не настолько глуп, чтобы не помнить об этом. Я захватываю их не для себя, а для церкви. Лично мне не нужно ничего, кроме Романьи. Макиавелли вздохнул, невольно восхищаясь неистовством души герцога, его уверенностью в том, что на свете нет ничего невозможного. - Фортуна благоволит к вам, ваша светлость. - Судьба благосклонна к тем, кто не упускает представившихся возможностей. Или вы полагаете, что мне удалось разделаться с мятежниками лишь благодаря счастливому случаю? - Я не могу допустить такой несправедливости по отношению к вашей светлости. Уверен, вы позаботились о том, чтобы Андреа Дориа отказался сдать крепость кому-либо, кроме вас. Герцог рассмеялся. - Вы мне нравитесь, секретарь. Вы - один из немногих, с кем можно поговорить. - Он замолчал, задумчиво глядя на Макиавелли. - Почему бы вам не пойти ко мне на службу? - Вы очень добры, ваша светлость. Но меня вполне устраивает служба Республике. - И что вы с этого имеете? Вам платят жалкие гроши, и, чтобы свести концы с концами, вам приходится залезать в долги. Макиавелли понял, что герцог намекает на двадцать пять дукатов Бартоломео. - Я легко расстаюсь с деньгами и, пожалуй, расточителен, - с улыбкой ответил он. - И если иногда я живу не по средствам, в этом только моя вина. |
