— Когда придёт время, вам не нужно будет наносить никаких ударов. — Фюрер удивлённо вскинул брови. — Если вы будете умело управлять ситуацией, то сумеете обеспечить завоевание запланированных целей, сильно истощив силы своих союзников. После вам не нужно будет начинать новых войн — ваши союзники уже будут у вас в руках. В худшем случае могут возникнуть локализованные вооружённые стычки.

— Значит, если мы истощим силы Японии, сохранив при этом свои, то…, Толеран? — Фюрер, довольно глупо выпучив глаза, смотрел на пустое кресло. Мысль о новой стратегии, предложенной толераном, так захватила Гитлера, что он не заметил, как белое сияние поглотило его. Убедившись, что вновь остался один, Гитлер облегчённо вздохнул. — Надеюсь, он больше никогда не появится…

Фюрер долго сидел в полной тишине. В какой-то момент он посмотрел в окно и увидел только черноту ночи. Его всего передёрнуло — что-то подсказывало ему, что его ждёт самая длинная ночь во всей его жизни.

«6 сентября 1942 года. Мы отступаем. Паники нет — такой как была на границе, когда немцы ударили, но страх всё же чувствуется. Все боятся. Даже политрук. Не немецких солдат мы все боимся, не их танков — хотя некоторые из них, эти проклятые Тигры практически непобедимы, нет. Не этого мы все боимся. Наш страх — страх того, что война уже закончена, мы проиграли и уже не воюем, это уже просто агония. Иногда я смотрю утром в небо, на восход солнца. Теперь он почему-то не кажется красивым — зловещий, алый кровавый восход, такой же закат…, прекрасный раньше теперь он кажется пропитанным кровью…»

— Идут. — Прошептал старшина.

Алексей с тяжёлым вздохом закрыл записную книжку. Идут. Быстрый взгляд вокруг — скоро наступят сумерки, солнце садится. Но пока позиции прекрасно видно. Часть их. Растянутые в цепь целые системы окопов. Они тянутся сейчас далеко — на несколько километров. Чуть впереди и позади окопов врыты Т-34. Их немного, но для того, что бы покончить с тиграми, по крайней мере, с первой волной их вполне хватит. Сейчас тут много солдат, много танков, но их задача не победить, их задача устоять…

Удивительно, но всё это стало возможно благодаря всего одному человеку. Что бы не говорил политрук, а заслуги коммунистического духа и партийных лидеров тут не сыграли ровным счётом никакой роли. Они скорей мешали. Генерал Жуков каким-то образом сумел наспех организовать разбитые части, сумел организовать эвакуацию. Если они сейчас устоят — Советский Союз будет спасён. Нужно лишь время, немного времени и фашисты получат такой отпор, что…, что?

Алексей тоскливо вздохнул — не зря ли они погибнут здесь, сейчас? Разве сможет оправиться страна после того, что уже случилось? Разве сможет?.. Не важно уже — идут.

Артиллерия немцев уже давно молчит. Земля вокруг больше даже не дымится. Мёртвые лежат во многих окопах, но их не слишком много. Тот огненный ад, артподготовка, что недавно завершился, унёс немного жизней и всего один танк. Позиции почти не пострадали. Алексей ещё раз осмотрелся.

— Старый, передай всем — отступать, когда немцы прорвут наши позиции.

— Но… — Изумлённо вскинул брови старый солдат. Алексей улыбнулся ему. Старик прошедший две войны мрачно покачал головой. Сползая с насыпи в траншею, он прошептал. — Эх, Лёшка, молодой ты, что б помирать-то…

Лёшка слышал и только улыбался. Теперь-то ему выхода всё равно нет. Выживет и за этот приказ его расстреляют. За то, что он хотел спасти своих от самоубийственной обороны. Конечно, если они будут стоять насмерть — до последнего бойца, немецкое наступление будет остановлено на час-два дополнительно.