- Это потому, что сегодня пятница и я собираюсь прекрасно провести выходные.

К тому же у меня - многолетняя

привычка, а ты - еще дитя. Зелье сразу ударит тебе в голову.

   Мейвис протянула чашку и позволила Эбигейл взглянуть на бесстыдно густой,

греховно темный и жирный, как сливки,

напиток.

   - Пахнет горячим шоколадом.

   - Это и есть горячий шоколад. - Мейвис отпила еще глоток, прикрыла глаза и

передернула плечами. - Господь

милосердный, ну берегитесь. Теперь берегитесь все! К концу рабочего дня я буду

опасна.

   Ее веки вздрогнули и медленно поднялись, но Эбигейл заметила, что взгляд у

подруги мечтательный и рассеянный, а

зрачки расширены.

   - Из чего он приготовлен?

   - Честно говоря, я никак не могу запомнить. Бабуля посылает мне его по почте.

Там есть листья особого кофейного

дерева с Ямайки, чуть-чуть малинового нектара, немного апельсиновых зерен... А

на гарнир - взбитые сливки, если ты их

любишь. Ну и порошок из рога единорога, разумеется. Так, набор всякой всячины, -

подмигнула она Эбигейл. - У меня

где-то есть рецепт, но вся хитрость - в способе приготовления.

   - Малиновый нектар? Звучит аппетитно.

   - Аппетитно? Это божественный эликсир, не забывай! Лучшим другом девушки

является Любовный Напиток Бабули

Свон.

   Войдя вечером в свою гостиную и увидев стоявшую у окна женщину, Макс подумал,

что ошибся дверью. "Что это? -

спросил он себя, стоя с перекинутым через одну руку пальто и с кейсом в другой.

- Это не женщина. Это видение, и

объяснение тому может быть лишь одно: я брежу".

   Да, либо он бредит, либо действительно умирает.

   Макс не видел ее лица, поскольку женщина смотрела в окно на мерцающие, словно

цепочки хрустальных канделябров,

огни города. Но у нее была великолепная копна волос, пышных, вьющихся, каждый

завиток которых подсвечивался

неверными бликами свечей, делавшими их золотистыми и словно живыми.

   Свечей?

   Ну да, на каминной полке горели тонкие восковые свечи, звучала тихая музыка.

   Сомнений не оставалось: он умирает от какой-то смертельной болезни, и это -

предсмертное видение.

   Платье маняще поблескивало. Оно казалось таким же живым и фосфоресцирующим,

как ее волосы. Поддерживаемое на

плечах узкими бретельками, оно производило впечатление бесконечно льющегося

потока, вероятно, такой эффект достигался

благодаря полупрозрачной радужной ткани. Платье облегало тело так, что казалось,

будто вы видите ее бедра и прочие

женские тайны, которых на самом деле видно не было.

   Макс уже совсем убедил себя в том, что у него галлюцинации, когда видение в

белом наконец обернулось и взглянуло

прямо на него.

   - Мистер Галлахер? Я не слышала, как вы вошли.

   Макс неприлично глазел на нее, но ничего не мог с собой поделать. Голос

женщины звучал точно так же, как голос его

помощницы, но лицо, платье, перчатки до локтей... Это потрясающее создание не

могло быть Эбигейл. Не то чтобы Эбигейл

была непривлекательна, но эта женщина - видение!

   - С вами все в порядке, мистер Галлахер?

   - Эбигейл? Это вы?

   Она рассмеялась, ее смех напоминал тихий перезвон подвесок на золотом

браслете.

   - Ну конечно, я. Кто еще это может быть?

   Он не мог сказать, что именно произвело такое впечатление - платье или сама

Эбигейл, но видение, мерцая, описало

круг, и Макс, который не был уверен, что там, под платьем, есть что-либо еще,

почувствовал, как у него закружилась голова.