Природный звериный инстинкт внезапно вырвался наружу. Глаза холодно заблестели. Я напрягся, ожидая, что он вот-вот вскочит с кресла. Однако он как ни в чем не бывало откинул назад голову и громко рассмеялся.

— Вы правы, — бросил он, — все это в конце концов не столь уж важно. — Он одним глотком допил свое виски и щелчком отправил мне пустой бокал. — Я хотел бы еще выпить!

Мне удалось поймать бокал буквально на лету левой рукой. Я наполнил его.

— Допускаю, что Сорча выдумала историю с кражей своих драгоценностей просто ради шутки, — сказал я ему. — Это увеличивает число подозреваемых. Теперь их становится шестеро. И все они люди приблизительно одного типа. Я даже думаю, что их можно в какой-то степени назвать личностями, если оставаться до конца корректным.

— Вы не так глупы, как я сначала подумал, — весело заметил Шеппард. — В этой мексиканской истории все закручено очень сложно.

— То есть? — Я подлил ему еще и снова уселся в кресло.

— Чарли Ван Халсден умер, — начал он. — Когда, однако, он был еще жив, то стоил примерно сорок миллионов долларов наличными и обладал огромным влиянием. У него крутились так называемые сумасшедшие деньги, в то время как у остальных, включая Сорчу и исключая меня, средства были весьма умеренными.

— Вы пытаетесь что-то объяснить мне, но я не понимаю, что именно, — искренне признался я. — Может быть, я действительно туп, как вы сначала подумали.

— Дело в том, что все эти люди, его гости, чего-то хотели от Чарли. — Он опять ухмыльнулся. — Кучка элегантно одетых мелких хищников, чистящих перья около ястреба, который не замечает их, потому что даже в свои лучшие дни он напивался еще до завтрака. Затем он внезапно и глупо умирает, и теперь от него нельзя получить то, чего они хотели бы, но это отнюдь не отменило их желаний.

— Сорча унаследовала его состояние, и теперь она — единственная, кто может удовлетворить эти желания, — проявил я осведомленность. — И тогда-то она и изобретает эту историю о том, как один из вас похитил ее драгоценности. И только для того, чтобы все вы оставили ее в покое.

— Как вы только что говорили, я допускаю возможность подобной версии. — Шеппард закурил сигарету и несколько секунд наблюдал за тем, как сигаретный дым поднимается к потолку. — Вы еще не придумали, Бойд, другой?

— Один из пятерых — и это вполне допустимо — мог украсть драгоценности, чтобы отстранить всех от этой кормушки, — медленно произнес я.

— Включая и себя?

— Трюк заключался в том, чтобы позже найти способ вернуть себе ее доверие, а остальных отстранить окончательно.

— Ага, теперь догадались! — воскликнул Шеппард довольным голосом.

— Ну ладно! Перестаньте изображать из себя скромного гения. Скажите, каким образом все это можно было сделать?

— Не знаю. — За все время впервые в его улыбке промелькнула некая вполне искренняя теплота. — Надеюсь, вы сможете вычислить это. Время покажет, как говорят девчонки, когда беспокоятся о том, что может произойти после того, как они провели предыдущую ночь в старом амбаре. Вы, Бойд, являетесь катализатором, который Сорча швырнула как кошку в стаю голубей. Полагаю, что вечеринка в этот уик-энд за городом будет просто захватывающим событием.

— Вы говорили, что все, без исключения, добивались чего-то от Чарли?

— Конечно! — кивнул он, подтверждая.

— А чего добивались или чего хотели лично вы?

— Какой вы, однако, симпатичный сукин сын, Бойд! — Шеппард покачал головой почти с восхищением, — Стоит человеку немного расслабиться, как вы тут как тут садитесь ему на голову.