— С этим я согласна, — быстро ответила она. — Лучше не видеть твоей отвратительной физиономии!

В моем мозгу начали складываться жалобные мотивы; я понял, что нужно немедленно менять тактику, ибо честный подход не помогал.

— Почему ты боишься даже увидеть меня и поговорить? — потребовал я ответа.

— Губы, которые прикасались к ее губам, никогда не коснутся моих!

— Мы что, с тобой женаты или нас связывает что-нибудь в этом роде? Дали клятву верности друг другу до следующей среды или до того момента, пока не разъедемся, что произойдет очень скоро? А скольких губ касалась ты за свою сравнительно короткую жизнь, в течение которой вела себя достаточно разгульно?

Я услышал нечто вроде приглушенного хихиканья.

— А что скажешь о себе и этих похотливых пареньках из деревни, которые играли с тобой в жмурки в оранжерее твоего отца? — продолжал я в том же духе. — Это была хорошенькая невинная забава, не так ли? При постоянной температуре в восемьдесят градусов и молодой кровью с температурой выше точки кипения? До того как я встретил тебя, были ли у тебя перерывы между оргиями, достаточные для того, чтобы цветы в оранжерее не засохли?

До того как я встретил тебя, я никогда не знал, откуда взялся Старый моряк. Его звали Ричард, и он начал свою деятельность в качестве учителя одной маленькой, помешанной на сексе школьницы в деревне, называющейся Литл-Уидингэм. Ты вспоминаешь о нем когда-нибудь? Об обреченном вечно бороздить волны?..

— Почему ты не входишь? — Голос ее прозвучал вдруг удивительно близко от моего уха. — Дверь открыта уже пять минут.

Я быстро проскользнул в спальню и прикрыл за собой дверь. И когда затем обернулся, внутри у меня мгновенно все оборвалось. Я увидел ее, стоящую в полный рост, — она рассчитывала именно на такую мою реакцию. На ней был свободный вязаный оранжевый топик, тот, в котором она была утром. Кофточка едва доходила ей до верхней части ног, и я рассчитал, что даже при одном ее глубоком вздохе мне представится картина всего остального.

— Ну? — Она скрестила руки под восхитительно соблазнительной грудью, проявив при этом осторожность и не вздернув кофточки.

— Дом в Мексике, — произнес я вовсе не то, чего она ждала. — Расскажи мне, Дафне, как точно расположены там комнаты?

— Что?! — В глазах ее застыло изумление.

— Спальни наверху? — спрашивал я настойчиво. — Это чрезвычайно важно!

— Ты хочешь сказать, — рот ее оставался открытым в течение нескольких секунд, — что вся эта идиотская чепуха, которую ты нес, стоя за дверью, правда?

— А что же еще? — прорычал я.

— Поразительно! — Ее несколько выпяченная нижняя губа зло изогнулась. — Всего одна ночь с Сорчей и ее обычный спектакль с изумрудами превратили тебя в честного человека?

— Если ты будешь продолжать в том же духе, — холодно произнес я, — еще две минуты… и ты можешь превратиться в достопочтенную… с красной задницей, которой придется всю следующую неделю есть стоя!

— Оставь свои угрозы и это мужское бахвальство, Дэнни!

Она нервно отпрянула от меня, стукнулась коленями о край постели и упала на нее навзничь. Кофточка ее задралась до пупка, и испуганное выражение ее лица свидетельствовало, что она догадывается об этом. Дафне попыталась одернуть кофточку и натянуть ее пониже. При этом она перевернулась на живот. Увидев ее округлые голые ягодицы, я не смог устоять, шлепнул ее несколько раз, и при каждом шлепке, звучавшем как маленький взрыв, я испытывал удовлетворение.