Она прошла мимо Уильяма Мак-Коннелла, не замечая его там, где он сидел рядом с кабинетом, разговаривая с другим джентльменом. Только когда он встал со скамьи, низко поклонившись, она остановилась.

   — Леди Изабель, минутку вашего времени, я прошу вас.

   Ее реверанс был таким неглубоким, что от него даже не образовалась складка на подоле ее платья.

   — В другой раз. У меня есть важное дело, как вы должны знать.

   — Да, к сожалению. Вы знакомы с Дерби?

   Она едва заметила мужчину рядом с Мак-Коннеллом. Это был Томас Стэнли, граф Дерби, третий муж матери короля. Он получил глубокий реверанс и улыбку в ответ на официальное представление. Он отвесил ей красивый комплимент, но сразу же откланялся, ссылаясь на дела.

   — Хороший человек, — сказал Мак-Коннелл, когда они смотрели, как тучная фигура графа удаляется по коридору, — из тех, кто способен на понимание.

   — О, в самом деле. Он отлично понимает, что лучше, чтобы его не видели с женой обвиняемого в убийстве.

   — Вы злитесь, и кто может винить вас? Но нет, я имел в виду, что граф позволяет своей госпоже жить отдельно от него, сопровождая своего сына. Говорят, что она хочет подать прошение в суд об отдельном месте проживания. Решительный шаг, согласитесь.

   Согласиться было бы неразумно, особенно если учесть, что королева-мать хотела бы остаться при дворе. Такие оговорки могли означать для ее мужа немедленное изгнание.

   — Я уверена, — сказала она ровно, — что вы заговорили со мной не для того, чтобы поговорить о брачной договоренности леди Маргарет.

   Он слегка улыбнулся, посмотрев вниз на нее:

   — Только в том, что она может отражать вашу.

   — Мою?

   — Смотря какой выбор вы сделаете. Вы можете свободно вернуться в комнату, которую делили со своими сестрами, если хотите, или даже под протекцию Грейдона.

   — Зачем мне делать что-нибудь из этого?

   — Вы сейчас одна, — он сказал рассудительно. — Никто не подумает о вас плохо, если вы предпочтете покинуть двор.

   Он пытается узнать, подумала она, опечалил ли ее арест Рэнда или она почувствовала от этого облегчение. Она не доставит ему такого удовольствия.

   — Кроме, возможно, короля, который, видимо, посчитал проживание отдельно от моего мужа необходимостью.

   — Его королевская прерогатива. Вы шли, поругавшись с ним?

   — Его Величество отсутствовал, — сказала она, подняв подбородок.

   — О да, я совсем забыл. Вы можете, если хотите, излить свой гнев на меня.

   — На вас? — Он должен был прекрасно знать, что Генрих был на охоте, подумала она. Его обязанность знать это. Удивительно, что он не поехал с ним.

   — Я уверен, вы сердитесь на меня за арест вашего мужа, так же как и на короля.

   — Не на вас, сэр, а на ту роль, которую вы сыграли.

   — Вы успокоили меня. Я только подчинялся воле Генриха, когда ворвался в вашу комнату сегодня утром.

   Вспышка в голубизне его глаз заставила ее внезапно осознать, что брат Рэнда видел ее голой в кровати. Правда, она была закрыта простыней, но он должен был заметить, что она обнажена. Возможно, что запах близости задержался вокруг нее как свидетельство того, как она и его единокровный брат развлекались всего лишь некоторое время до этого.

   Его щеки горели от неловкости.