Она не могла придумать, что сказать. Достаточно скоро празднование закончится, и что тогда? Что тогда?

   — Моя леди?

   На кончике ножа Брэсфорд предлагал ей сочный кусок жареной свинины с большого позолоченного блюда, поставленного на серебряный поднос между ними. Она взглянула на острый как бритва нож, на мгновение — в его темные глаза, быстро отвела взгляд:

   — Я... не могу. Благодарю вас, сэр, но нет.

   — Тогда небольшая корочка хлеба, чтобы заесть вино. — Сверкнув белыми зубами, он сам съел мясо с острия ножа, затем отрезал кусочек хлеба с их подноса и протянул ей.

   Она взяла хлеб, откусила кусочек и отпила еще вина. Однако как только она поднесла кубок к губам, она поняла, что присвоила его себе, в то время как должна была делить его между ними. Поспешно вытерев ободок краем скатерти, ниспадающим на ее колени, она пододвинула кубок к нему.

   — Ваш палец причиняет вам боль, — сказал он, смотря на то, что она делала. — Мне жаль. В деревне есть женщина, как я вам говорил раньше, целительница, она сделает настойку из коры ивы, которая может помочь. Я пошлю за ней сейчас же.

   — Пожалуйста, не беспокойтесь. — Она опустила ресницы. — Ночи отдыха будет достаточно, я уверена.

   — Уверены? А я думаю, две ночи или даже три или четыре было бы лучше.

   — В самом деле, да, — начала она с жаром, но остановилась, когда посмотрела вверх и уловила серебристую тень иронии в его глазах, подергивание уголка его твердого, словно высеченного из камня, рта.

   — В самом деле, — повторил он, протягивая руку к кубку с вином, медленно поворачивая его и отпивая там, где она пила. — Вы никогда не замечали, что то, чего вы боитесь, редко оказывается таким плохим, как кажется, когда оно позади?

   — Нет, — убежденно сказала она.

   — Это так, я обещаю. Несомненно, воспоминания принесут облегчение наутро.

   Он протянул руку, чтобы взять ее за здоровое запястье, убрав кусочек хлеба, который она мяла, и оставив легкий поцелуй на костяшках пальцев, прежде чем забросить корочку себе в рот. Она сидела совершенно неподвижно, чувствуя теплый, покалывающий отпечаток его губ на своей руке, который вызвал легкую дрожь по всему телу, наблюдая в странном оцепенении за движением его челюстей, пока он жевал и глотал.

   — Клянусь кровью Господа, — со своего места громко сказал Грейдон, который вместе с виконтом Хэнли сидел рядом с помостом. — Не сомневаюсь, что эту привычку — целовать даме руку — ты приобрел во Франции. Англичанин может придумать более интересные места, над которыми можно поработать ртом.

   Хэнли, будучи менее грубым, чем ее сводный брат, закашлялся и пригнул голову вместо того, чтобы присоединиться к разрозненному гоготу. Тем не менее его лицо стало пунцовым — реакция на похотливое предложение.

   — Но не за столом, я полагаю, — ответил Брэсфорд Грейдону, пронзив взглядом Хэнли и остальную компанию, — и не когда речь идет о моей леди, — его голос обрел твердость стали.

   Наступила тишина, не прерываемая даже стуком кубков с элем о столы. В ней была отчетливо слышна нервная неуверенность в фырканье Грейдона. Изабель внезапно почувствовала вину за своего сводного брата, который получил выговор от Брэсфорда дважды за один час.