Внутри было роскошное шелковое платье зеленого и белого цветов, так любимых Генрихом Тюдором. На платье был красиво вышит рисунок из листьев папоротника и золотых гроздьев винограда на белом шелковом фоне с каплями росы между ними, сделанными из жемчужин. Его рукава, прикрепленные шнуровкой на плечах, были также расшиты и такие широкие и свободные у запястий, что ниспадали складками почти до пола. Здесь был и пояс на бедра, который был украшен золотой нитью и гроздьями изумрудов, а также повязка из плетеной золотой проволоки, чтобы держать ее волосы, которые останутся непокрытыми единственный раз в ее жизни.

   Было необходимо примерить новое платье и пояс, чтобы Гвинн могла их подогнать по фигуре. По словам Гвинн, платье легло идеально, поэтому ничего не нужно было делать, сама Изабель мало чего могла сказать о своем отражении в крошечном круге полированной стали, который держала служанка.

   — Это чудесное платье достойно принцессы, миледи. Я никогда не видела такого мягкого и тонкого шелка, — сказала Гвинн, распуская рукава, чтобы они ниспадали складками так, как нужно, затем отойдя назад, наклонив голову набок, чтобы оценить эффект. — Король позаботился о вас, в самом деле.

   — Да. Я думаю почему?

   — Вы его подопечная, и его долг одеть вас к вашей свадьбе. Должно ли быть что-то еще?

   — Всегда есть, я боюсь.

   — Вы думаете, это награда? Но за что? Вы полагаете, есть другие причины? Если не...

   — За суровое испытание выйти замуж за низшего, несомненно.

   — Но этот рыцарь может сам удержать любую.

   Это было правдой, что вызвало странную, горячую тяжесть под золотой сеткой ее пояса, когда она подумала об этом. Он стоял высокий и непреклонный во время их аудиенции у Генриха, проявляя должное уважение, но не подобострастие. Она видела, как знатные люди ее сословия проявляли намного меньше достоинства перед лицом королевского недовольства.

   Такие мысли были далеко не комфортными. Умышленно она сказала:

   — Но всего лишь рыцарь.

   Гвинн подняла бровь:

   — Вы получите треть Брэсфорда по праву выкупа. Что еще вам нужно?

   — Ты прекрасно знаешь.

   — Граф или герцог в качестве мужа вместо Брэсфорда? Неужто вы бы взяли хромающего худосочного старика с титулом вместо этого прекрасного представителя мужской половины? На самом деле, миледи, я скажу, что это была бы жалкая сделка.

   Изабель желчно взглянула на нее:

   — Тебя всего лишь пленили красивые плечи, признай это. В мужчине есть намного больше.

   — Так вы заметили его плечи, не так ли? И его ноги тоже, я уверена, сильные, как дубы. Что касается того, что у него есть между ними...

   — Это не то, что я имела в виду!

   — Но вы не будете утверждать, что это не важно.

   Нет, она не могла сказать этого, хотя она намеренно пыталась не думать об этой его части или о том, что произойдет в их брачную ночь. Ей это совсем не удавалось. На самом деле она металась и ворочалась в своем паланкине после того, как он оставил ее, пытаясь забыть силу его рук, то, как он, казалось, заполнил то маленькое качающееся пространство, которое они делили. Да и беглый намек на то, что значит чувствовать его вес на ней, его силу внутри нее.