— Тем не менее мы не получали никаких известий от мадемуазель Жюльет с тех пор, как вы послали, чтобы оповестить нас о том, что она родила дочь. Она не появлялась в обычном месте ее проживания, ее не видели с тех пор, как она вошла в ворота Брэсфорда. Где тогда, — закончил король спокойно и просто, — леди сейчас?

   Это был отличный вопрос. Рэнд хотел, чтобы у него был ответ. Он сглотнул, сделал беспомощный жест одной рукой:

   — Я даже не догадываюсь, мой сеньор. Все, что я могу сказать, это то, что конный отряд воинов приехал и забрал ее.

   — У них был приказ, я полагаю? Вы же не отдали леди и ее ребенка без письменного приказа?

   — Мне показали послание с вашей подписью и печатью, — ответил он с коротким кивком.

   — Вы знали капитана этого отряда?

   — Нет, не знал. Но как вы, несомненно, понимаете, сир, я провел много лет вдали от берегов Англии, и не так уж мало месяцев вдали от двора. Не все ваши офицеры и воины знакомы мне.

   — Нам тоже, — сухо сказал Генрих. — Но зачем кому-то изобретать такую тщательно продуманную и загадочную шараду?

   Рэнд открыл рот, чтобы сказать, но мать короля его опередила:

   — Кажется, ясно, что намерение недоброе, — сказала она тихим, ровным тоном, который разительно контрастировал с ее словами. — Единственная цель, которая может быть, — вовлечь корону в историю, связанную с мертвыми принцами в Тауэре.

   — Да. — Мрачное согласие отразилось на лице Генриха.

   Это была резонная мысль. Учитывая шаткое начало правления Генриха и слабые основания занимать трон, все, что связывало его с убийством малолетних сыновей Эдуарда IV, могло вызвать волну презрения, которую непременно использует оппозиции. Это послужило бы основой для обвинения его в убийстве принцев трехлетней давности. Хотя в то время Генриха не было в стране, члены его фракции, включая главарей, которые сейчас находились в комнате, были. Следовательно, их можно обвинить в том, что они совершили это преступление от его имени.

   — Еще одной целью может быть захват заложника, который потребуется в будущем, — предположила Изабель.

   Рэнд, удивленный тем, что она выступила в его защиту, повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Она прямо встретила его взгляд, хотя румянец окрасил ее щеки. Признание в серо-зеленых глубинах ее глаз заставило его сердце забиться быстрее в груди. Почти сразу же повернувшись обратно, он заговорил, развивая ее мысль:

   — Определенные силы в Европе могут обрадоваться такому рычагу, если им потребуются союзники в конфликте внутри региона.

   — Или это сделано ради выкупа, — сказал канцлер Англии, потирая двойной подбородок, который свисал ниже его челюсти.

   Наступила тишина, в которой можно было услышать отдаленный звон колокола, призывающего к вечерне. Солнце садилось. Хотя долгие летние сумерки задержались за высокими окнами комнаты, за каменными стенами дворца было темно. Фитиль свечи гас, и Рэнд внезапно почувствовал запах пчелиного воска, духов и пота от тяжелых церковных одежд Мортона. Его грудь поднималась и опускалась в неглубоком вдохе, пока он ждал мнения Генриха.

   — Мы не должны торопиться, — сказал наконец король. — Мы пошлем людей обыскать владения, где может скрываться или удерживаться мадемуазель Жюльет. Если ее найдут, и ребенок с ней...

   — Я прошу привилегии присоединиться к поискам, — сказал Рэнд, говоря с облегчением, которое стиснуло его горло, когда Генрих замолчал. — У кого еще может быть причина искать так усердно и так долго, как не у меня.