Йосс проглотила комок, застрявший в горле, и прошептала:

– Почему бы и нет?

– Но не сегодня, – проговорил Вождь с каким-то странным сухим смешком. Ну вот, его улыбку она уже видела, теперь слышит его смех.

– Нет, не сегодня, – тупо повторила она.

– Мне нужны здоровые руки. Я должен быть совсем здоров для этого. Для тебя.

Она молча смотрела на него.

– Йосс, присядь, пожалуйста.

Она послушно присела напротив.

– Во время болезни я думал вот о чем, – заговорил Абберкам, и в его голосе вновь стали проскальзывать ораторские нотки. – Я предал свое дело, я лгал и воровал во имя его, но только потому, что не смел себе признаться, что утратил в него веру. Я боялся чужаков, потому что страшился их богов. Слишком много у них богов! Я боялся, что они умалят, принизят моего Владыку! Как это допустить? – Он замолчал, опустив голову и взволнованно дыша, и Йосс услышала, как в легких у него все еще клокочет. – Я предавал мать моего сына несчетное количество раз. Я изменял ей, другим женщинам, самому себе. Я не держался ни истины, ни благородства. – Он развернул руки ладонями вверх и посмотрел на ожоги. – А ты, кажется, сумела удержаться.

Йосс помолчала, глядя в огонь, и, собравшись с духом, ответила:

– С отцом Сафнан я прожила лишь пару лет. Потом у меня были другие мужчины. И что, теперь это хоть сколько-нибудь важно?

– О, это-то не важно, я вообще не об этом. Я хотел сказать, что в главном ты не изменяла ни своим мужчинам, ни ребенку, ни самой себе. Да ну его, прошлое. Ты спрашиваешь, важно ли это – да ничуть! Но можешь ли ты дать мне один-единственный шанс, прекрасный, дивный шанс, удержаться за тебя. Я буду держать тебя крепко-крепко.

Йосс не ответила.

– Я пришел сюда покрытый позором, а ты протянула мне руку помощи, как равному.

– А почему нет? Кто я такая, чтобы осуждать тебя?

– «Брат, я – это ты».

Она бросила на Абберкама короткий испуганный взгляд и снова уставилась в огонь. Торф горел ровно и жарко, испуская легкий дымок, а не чад. Йосс вдруг подумала о жаре, таящемся в огромном черном теле Вождя.

– А мы сумеем жить в мире? – спросила она наконец.

– Тебе нужен мир?

Она слабо улыбнулась.

– Да я из кожи вылезу, – пообещал Абберкам. – Поживи здесь хоть немного и увидишь.

Она кивнула.

Конечно, Солли скучала в посольстве на Вое-Део, где весь персонал, словно сговорившись, учил ее помнить и не забывать, остерегаться одного и стремиться к другому. Но, будучи Мобилем, она уже привыкла к подобному отношению. Уэрел действительно имел свои причуды. Хотя у какого мира их нет? Она прилежно зубрила свои уроки и теперь знала, когда надо делать реверансы и не рыгать за столом, а когда поступать наоборот или как захочется. Вот почему она так обрадовалась, получив наконец назначение в этот маленький причудливый город на небольшом и причудливом континенте. Солли стала первой и единственной посланницей Экумены в великом и божественном королевстве Гатаи.

Проведя несколько дней под крохотным ярким солнцем, изливавшим свет на шумные городские улицы, она влюбилась в эти сказочно высокие пики гор, которые возносились над крышами домов, в бирюзовое небо, где большие и близкие звезды сияли весь день, а по ночам ослепительно сверкали вместе с шестью лениво плывущими кусками луны. Она полюбила этих чернокожих и черноглазых людей, красивых и стройных, с узкими головами, тонкими руками и ногами, – людей, которые стали ее народом! Она любила их даже тогда, когда встречалась с ними слишком часто.