– Речь идет о бумагах деда, – ответил я. – А эвкалипт в наших Сиреневых Дебрях только один – тот, что растет у побережья.

Отец не на шутку рассердился и решил не обращать на послание никакого внимания. Уговаривать его серьезней отнестись к делу было напрасной тратой времени, потому что другого такого упрямца свет не видывал. Напрасно я взывал к его разуму и чувству ответственности – отец был непоколебим. В тот же день он пополз с ревизией на наши золотые прииски, обещая к вечеру вернуться. Но прошел вечер, миновала ночь, а его все не было. А наутро я узнал, что отец упал в золотоносную речку и захлебнулся.

– Что удалось выяснить в ходе следствия? – спросил Джерри.

– После ознакомления с местностью суд присяжных, не колеблясь, вынес решение, что смерть произошла в результате несчастного случая. В некрологе записали: «Вот так и утопают в золоте.»

– Странно. А ваше особое мнение опять не приняли во внимание?

– Мне нечего было возразить, – опустил голову Шарль Лассо. – Записку отец выбросил, шрамы и царапины на его теле могли быть оставлены подводными камнями. Не было никаких следов на земле, а окрестные жители не встречали на дорогах никого постороннего. Однако, я был уверен, что смерть моего отца не была случайной, потому что собственными глазами видел записку с угрозами.

– Жаль, что вы ее не сохранили, – сказал Джерри. – Иногда по почерку можно многое сказать о написавшем.

– Увы, – махнул хвостом Шарль Лассо. – От обрушившегося на наше гнездо злосчастья я совсем потерял голову. Иногда мне хочется бросить все и уползти на край земли, но я знаю, что злой рок отыщет меня и там. Я по-прежнему живу в Сиреневых Дебрях и надеюсь, что проклятье больше не тяготеет над моей плоской головой. Иногда я приползаю сюда, чтобы забыться, послушать прекрасное пение и утопить свою кручину в бокале с «Гремучей смесью». Но это мало помогает. От судьбы не уползешь!

– Почему вы в этом так уверены?

– Потому что вчера вечером я получил точно такое же послание, какое получил месяц назад мой отец: то же требование, те же угрозы, тот же самый лепесток бархатной розы.

– Где оно? – оживился Мышонок. – Я должен немедленно его изучить!

– Записка и конверт остались в моем поместье, – промямлил Шарль Лассо. – Я не предполагал, что встречу в ресторане знаменитых сыщиков... Но, уверяю вас, текст ничем не отличается от того, который был написан в послании к моему отцу. То же самое требование оставить манускрипт на вершине эвкалипта, иначе, мол, все... И лепесток розы.

– А вы выполнили требование? – поинтересовался Гарольд.

– Конечно же, нет, – напыжился Королевский Удав. – Я решил последовать примеру моего деда и отца...

– ...И отправиться по их стопам, – мрачно закончил Гарольд.

– Нет, – произнес Шарль Лассо. – Этого я не решал.

– Ну, тогда не волнуйтесь, – успокоил его Бульдог. – Это решат за вас. Кстати, где вы храните манускрипт?

– Я захватил его с собой... Но что мне с ним делать? – поник Королевский Удав. Узоры на его спине поблекли, потеряли яркость и четкость очертаний. – Жизнь была так прекрасна...

– А когда истекает срок ультиматума? – деловито спросил Гарольд.

– Он истек полчаса назад, – всхлипнул Королевский Удав и залился слезами. – Я чувствую себя беспомощным, как Ягненок в лапах Льва. Я во власти загадочной, таинственной Силы, от которой нет защиты ни на земле, ни на море. Ах, если бы я имел крылья!.. Впрочем, и в небесах я не нашел бы спасения. Остается только пропадать во цвете лет!..

– Ну что вы! – воскликнул Гарольд.