|
А нам только и дела, что рассыпать его по склянкам да летать по всем Соединенным Штатам и продавать их по десять центов за штуку. Ведь у нас тут, на этом шаре, песку не меньше чем на десять тысяч долларов. Мы с Джимом прямо чуть не померли от радости и принялись кричать "ура", а Том сказал: - И мы можем все время возвращаться обратно и набирать песку, а после снова возвращаться и снова набирать, и так ездить взад и вперед до тех пор, пока не вывезем и не распродадим всю эту пустыню; и никто нам не помешает, потому что мы выхлопочем себе патент. - Господи боже! - говорю я. - И мы станем такими богатыми, как Креозот"Креозот - жидкость, применяемая в технике для предохранения дерева от гниения, а также в медицине и ветеринарии ", да? - Ну да, ты хочешь сказать - "как Крез"Крез - последний царь Лидии (VI век до н. э.), славившийся своим богатством"". Понимаешь, дервиш искал в том холмике все сокровища мира и не знал, что у него под ногами тысяча миль настоящих сокровищ. Погонщика он ослепил, а сам был куда более слеп. - Масса Том, сколько же у нас всего денег будет? - Я пока точно не знаю. Надо еще высчитать, а это нелегкое дело, потому что тут больше четырех миллионов квадратных миль песку, по десять центов склянка. Джим страшно разволновался, но, услыхав про склянки, немножко успокоился, покачал головой и сказал: - Масса Том, нам не купить столько склянок. Даже королю - и то столько не купить. Давайте лучше не будем забирать всю пустыню, масса Том, ведь эти склянки нас вконец разорят, уж это точно. Том тоже притих; я думал - из-за склянок, но оказалось, что нет. Сидел он, размышляя про себя, и все грустнее и грустнее становился. Наконец он сказал: - Ничего у нас не выйдет, ребята. Придется нам это дело бросить. - Да почему же, Том? - Из-за пошлин. Когда ты пересекаешь границу какой-нибудь страны, там всегда находится таможня. Приходят чиновники, роются в твоих вещах и облагают их огромной пошлиной. Они говорят, что таков их долг. Понимаешь, это их долг - обобрать тебя до нитки, если только можно, а если ты не заплатишь пошлину, то они сцапают твой песок. Они называют это конфискацией, а на самом деле просто возьмут да и сцапают. Если мы повезем этот песок в ту сторону, куда мы сейчас едем, нам придется то и дело перелезать изгороди, одну границу за другой - Египет, Аравия, Индия и так далее, - покуда мы совсем из сил не выбьемся, и все они будут тянуть с нас пошлину. Теперь ты понял, что нам этой дорогой не проехать? - Да к чему все это. Том? - говорю я. - Ведь мы можем просто пролететь над всеми ихними границами - и все тут. Им ведь нас ни за что не остановить. Посмотрел он на меня с грустью, да и говорит серьезным таким голосом: - По-твоему, это честно будет, Гек Финн? Ненавижу я, когда меня вот так перебивают! Я на это ничего не ответил, а Том продолжал: - Другой путь нам тоже отрезан. Если мы вернемся той же дорогой, какой приехали, то угодим прямо на нью-йоркскую таможню, а она хуже их всех, вместе взятых, - и все из-за нашего груза. - Почему? - Да потому, что в Америке сахарский песок не разводят, а когда в Америке какую-нибудь вещь не разводят, то надо платить миллион четыреста тысяч процентов, если ты хочешь ввезти ее в Америку оттуда, где ее разводят.. - Не вижу в этом никакого смысла. Том. - А кто же видит? Зачем ты мне это говоришь, Гек Финн? Ты подожди, пока я скажу, что вижу в этом смысл, а уж после ругай меня за это. |
