Возможно, случилась бы неприятность, потому что боцман, охваченный гневом, уже собирался соскочить с седла, но, к счастью, Пандит Давасарман подъехал к моряку и схватил его за руку.

– Стой, сагиб! Это они приветствуют вас по своему обычаю! – вполголоса сказал он, кивнул головой мужчинам, крикнул «джуле!» и тоже вывалил язык.

Мужчины еще раз повторили приветствие и спокойно уселись на крышах.

– А, чтоб их... – выругался боцман, и расхохотался до слез. – Значит это их приветствие? – спрашивал он, вытирая глаза. – А я уж собрался ребра им посчитать.

Теперь боцман в свою очередь вывалил свой огромный язык, что сидевшие на крышах жители восприняли с видом большого удовольствия.

В веселом настроении путешественники отправились в дальнейший путь. По дороге им часто встречались каменные валы, доходившие иногда до ста метров длины, насыпанные благочестивыми буддийскими путешественниками из обломков камней, песка и глины. На верху лежали плоские камни с выбитыми на них письменами. Эти валы, подобно тому, как и каменные столбы, украшенные барельефами и надписями, ставятся для того, чтобы указать Будде дорогу в святую Лхасу, когда он снова сойдет на землю.

Около одного из таких памятников необыкновенного благочестия путешественники заметили огромное изваяние Будды, вырубленное прямо в скале тридцатиметровой высоты.

Теперь караван шел через высокие крутые горы, снова лишь на шаг от бездонных пропастей. Днем путешественники страдали от несносной жары, ночью – от пронизывающего холода. Им приходилось часто выезжать задолго до рассвета, чтобы большую часть пути пройти до того, как солнце распустит замерзший за ночь толстый снежный наст. Разреженный воздух затруднял дыхание и вызывал оптические обманы. Благодаря этому далекие предметы казались очень близкими.

Спустя одиннадцать дней опасного, изнурительного путешествия, они добрались до монастыря в Спиттуге и оттуда, вдоль каньона Инда, направились на восток. Теперь перед ними простиралась обширная песчаная пустыня. На краю ее высились башни замка раджи Ладакха, а несколько выше его находился монастырь Саспулгомпа.

XII

Монастырь в Кими

Путешественники приближались к Лех, столице Ладакха. Им уже больше не приходилось погонять измученных лошадей. Увидев дома, лошади вытягивали шеи и мотали головами, словно хотели стряхнуть с себя пыль пустыни, ржали и сами ускоряли шаг. Путешественники тоже с радостью подъезжали к шумному городу, расположенному у подножия горного массива. Столица древних царей Ладакха и монастырь уже различались совсем ясно. Отдельные этажи дворца сужались кверху. На плоских крышах находилось множество людей. Прикрыв от солнца ладонью глаза, боцман сказал:

– Ах, чтобы их кит проглотил!.. В городе происходит что‑то необыкновенное. Я вижу толпы людей на крышах домов. Они смотрят вниз, на улицу.

– Вы правы, я тоже это заметил, – согласился Томек.

В этот момент над городом раздался мощный крик толпы.

– Что же там происходит, черт возьми? – спросил боцман. – Может быть, революция?

Они остановили лошадей, подождали остальных путешественников, и Томек воскликнул:

– На крышах домов полно народа и слышны крики. Мы стараемся догадаться, что это значит?

– Наверно, жители Леха наблюдают за ходом игры в поло[84], которая происходит на базарной площади, – сообщил Пандит Давасарман, и после минутного молчания, добавил: – Конечно, я не ошибаюсь, теперь, вероятно, одна из дружин забила гол. Вы слышите оркестр? Всякий гол здесь встречают музыкой.

Со стороны города доносились звуки труб и барабанов. Вскоре караван подошел к широко открытым воротам в стенах, окружающих город, и въехал в торговую улицу, обсаженную высокими тополями.