– А теперь ты отправляешься с ними в экспедицию? – спросил Габоку.

– Они не хотят взять меня с собой! Ни меня, ни сеньора Никсона. Они утверждают, что мы не только не поможем, но даже помешаем в поисках.

– Небольшой группе людей легче скрытно продвигаться по Гран‑Пахонали. Мы будем действовать осторожно. Поэтому предпочитаем взять с собой нескольких отважных и хороших следопытов, – сказал Томек.

– Очень опасная экспедиция, – заявил Габоку. – Кампы ненавидят белых и индейцев других племен.

– Компания «Никсон‑Риу‑Путумайо» готова хорошо заплатить тем сюбео, которые пойдут в экспедицию, – вмешался Уилсон. – Мы готовы сразу же заплатить всю сумму вперед.

Габоку презрительно улыбнулся и ответил:

– Разве твоя компания подсчитала, сколько стоит жизнь индейца?

Уилсон покраснел и смутился.

– Извините, я, возможно, не так выразился, я не хотел кого‑либо обидеть, – буркнул он.

– Теперь мы знаем, зачем вы к нам пришли, – сказал старейшина. – Мы должны посоветоваться. Завтра вы получите ответ.

Беседа закончилась. Белые вышли из малоки и направились на берег реки, где для них разбили большую палатку. Они уселись у костра.

Стоял погожий вечер. Вокруг стрекотали целые сонмища цикад, и раздавался характерный свист южноамериканских жаб‑свистунов[83].

– Не очень удачно закончилась наша беседа, – сказал капитан Новицкий. – Мы получим арбуз, честное благородное слово!

– Думаю, что да, – ответил Уилсон. – Еще тогда, когда Габоку только вернулся на Путумайо, мне показалось, что он за что‑то на нас обижается. Теперь я догадываюсь в чем дело. Он считал, что мы неправильно поступили со Смугой.

– Ах, сто дохлых китов в зубы! Я тоже сегодня заметил, что он на вас обижен, – воскликнул Новицкий. – Однако, если наши предположения справедливы, то этот индеец, видимо, любил нашего Смугу.

– Теперь положение у Габоку изменилось. В экспедиции со Смугой Габоку был холостяком, а теперь у него молодая жена, которую он, вероятно, очень любит, – сказал Томек. – Разве вы не видели, как он подавал жене куски во время обеда?

– Вы правы, только влюбленный сюбео может относиться так к женщине, заметил Уилсон. – Они недавно поженились, и эта женщина не пустит его в рискованный и длительный поход.

– Я всегда говорил, что жена для моряка то же, что якорь для корабля, – тяжело вздыхая, сказал Новицкий. – Сюбео большую часть жизни проводят на воде, как и моряки. Они должны жить холостяками.

– А меня ты сам уговаривал жениться! – пошутил Томек.

– Наша Салли – другое дело! Это бой‑баба! Совсем, как мужчина. Стоит только упомянуть об экспедиции, как она уже принимается упаковывать вещи.

– Я повторю ей твои слова, вот обрадуется;

– Трудно, раз Габоку подвел, пойдем одни. Выпьем по глотку ямайского рома. Ничто так не поднимает настроение, как глоток хорошего рома! Я слышал, что все индейцы любят заглядывать в рюмку, но, видать, эти сюбео люди непьющие. Даже чичи не дали к обеду! Открой коробку консервов, а то я не засну на голодное брюхо!

– Сюбео, как правило, в обыкновенные дни не увлекаются алкоголем, но иногда устраивают торжественные пиры, во время которых напиваются, как говорится, до положения риз! – пояснил Уилсон. – Такое пьянство у них считается чем‑то вроде религиозного обряда.

– Мне уже приходилось слышать о торжественных обрядах южноамериканских индейцев, – сказал Томек.