– Не каркай, браток! Ну, теперь давайте ходу отсюда, а то потом будет трудно…

Новицкий остался с туземцами. Как раз в этот момент старейшина передал одному из мужчин калебассу со священным напитком[87], говоря:

– Пей быстро, чтобы скорей напиться!

– Теперь я скоро опьянею, – ответил мужчина.

Один из сюбео после солидного глотка крикнул:

– Хо‑хо‑о‑о, Хоооо! Вот приближается! Что чувствуешь?

– Хорошо, смотри, она горькая!

– Вкус горький. Наши предки тоже пили михи. Дай мне еще!

Все по очереди выпили по одной порции, потом повторили. Старейшина принес еще одну калебассу, полную михи. После третьей порции один из сюбео, сидевший в первом ряду сказал:

– Довольно пить. Спасибо, я сажусь, чтобы меня посетили видения[88].

Капитан Новицкий не отказался от третьей порции. Он сидел опершись спиной о стену. В его глазах темно‑коричневые тела пирующих налились кровавым пурпуром. Вскоре вся малока превратилась в огромное облако кроваво‑красного тумана. В тумане стали появляться лица знакомые и незнакомые. Вот в ореоле красного облака показалось лицо Смуги. Новицкий хотел встать, чтобы приветствовать друга, но только тяжело опустился на циновку. Смуга остановился рядом. В одной руке держал голову незнакомого мужчины, в другой – свою собственную. Смуга потрясал этими головами, а они кривились в ужасных гримасах. Новицкий был поражен, у Смуги на плечах было две головы и даже три! Красивые и гибкие индейские девушки танцевали вокруг него. Среди танцующих Новицкий вдруг увидел Салли и Наташу… Потом все начали жевать маниоковый хлебец выплевывать его в огромные сосуды для чичи, которые танцевали вместе с ними. Потом девушки медленно исчезли в кровавом тумане. Теперь Новицкий очутился в джунглях, пестревших разнообразными цветами. Ветви каких‑то незнакомых деревьев клонились к Новицкому. Он почувствовал легкий, одуряющий аромат. Ему стало душно. Его окружила толпа тибетских монахов, которые танцевали танец смерти. Он прикрикнул на них, требуя чтобы они удалились, но они стянули с себя рясы вместе с телом и теперь перед глазами Новицкого танцевали голые скелеты. Вдруг среди них очутился старший Вильмовский. Суровым взглядом он отстранил ламов, а потом вперил взгляд в Новицкого. Погрозил ему пальцем, взял за руку и куда‑то повел. Они очутились в парке. С волнением смотрел Новицкий на дворец в Лазенках. Вот мост, вот вода, а вот плывут лебеди. Вскоре появился Томек, а за ним длинная цепь различных зверей. «В Лазенках мы организуем зоологический сад», – говорит Томек. Львы, тигры, пантеры, ягуары, носороги и слоны строят себе клетки, входят в них и закрывают за собой двери. Они подмигивают Новицкому, требуя, чтобы он тоже построил себе клетку. Новицкий убегает от них на Повислье. Вот он уже рядом с домом, в котором провел детство. Вбегает на лестницу. Как вдруг ему преграждает путь Альварес. Одним ударом кулака Альварес валит его на землю и топчет ногами. Новицкий пытается руками заслонить себя от ударов, но ему это не удается. Вторичный удар вызвал приступ ужасной тошноты, появляется рвота…

Из пурпурного тумана возникает мрачный коридор малоки. Новицкий очнулся, будто вынырнул на поверхность из воды, в которой тонул…

Капитан с трудом встал с циновки. Шатаясь вышел из малоки. На берегу реки разделся до пояса и окатил себя прохладной водой. Дрожа от холода, взял одежду под мышки и проскользнул в палатку. Томек и Уилсон спали сном праведников. Новицкий лег в гамак, накрылся одеялом и буркнул:

– Акуле в зубы проклятое михи, поделом мне, раз я не послушался умнейших.

Вскоре он опять гулял по Лазенковскому парку в Варшаве.

XVII

СТРАНА ЗОЛОТА И СОЛНЦА

Салли смотрела в лицо Томеку, который обнял и прижал ее к себе правой рукой.