Злая как сто чертей, она смотрела на него так, словно с радостью вцепилась бы в него и утащила в самую глубь ада. А он еще намеревался ее не замечать. По-хорошему, ему бы не следовало рисковать и влипать в подобную историю, но ей, похоже, была необходима встряска, а кроме него, сорвать настроение было не на ком.

Нет уж, дудки, подумал он, впиваясь взглядом в ее полные ярости" глаза и вызывающе вздернутый подбородок. Еще две-три недели, и только его и видели. А пока можно и побороться.

– Вы оцарапали щеку, – произнес он вполголоса и попытался коснуться тонкой алой струйки. – Столбняка не боитесь? Мэгги отпрянула.

– Скорее, бешенства.

Сэм насмешливо цокнул языком.

– А ведь вчера вы были так гостеприимны. Что случилось? Или сладкое плохо на вас действует?

– Это вы плохо на меня действуете, мистер Кенеди. Я взяла за правило не приятельствовать с арендаторами. Вас это тоже касается.

– Как красиво начиналась наша дружба, и как печален ее конец, – с чувством произнес Сэм. – Не далее как вчера вечером мы были Мэгги и Сэм, а сегодня мы Мэгги и мистер Кенеди.

– Миз Дункан, – поправила она, и, поскольку ситуация становилась все более нелепой, утолки ее губ задрожали в сдавленном смехе. Она не любила вставать в позу, но женщина должна уметь давать отпор. Вам, наверное, будет приятно узнать, миз Дункан, что сегодня мне, впервые удалось приготовить завтрак. – Его глаза смеялись, хотя рот слегка кривился вниз – свойство, интриговавшее ее помимо воли с первой же встречи. – Правда, кофе получился безвкусный.

– Это из-за дождевой воды. Пока к ней не приспособишься…

Она встретила его взгляд, и голос ее дал осечку.

– Так научите меня, как вы это делаете, – вкрадчиво произнес он, и Мэгги была готова поклясться, что он имеет в виду совсем не кофе.

– Гммм?

Мэгги забыла вздохнуть. Да и чем тут было дышать! Их ноги соприкасались, лица сблизились, и вдруг его губы прижались к ее губам, сначала робко, но уже в следующее мгновение жадно впились в них.

Теперь они не шоколадом пахли, но имели особый, ему одному присущий, мужской запах. При первом прикосновении его языка, пронзившем ее словно током, Мэгги почувствовала, как ее пальцы стискивают его толстый свитер. Их разделяло слишком много одежды, и было так тесно, что нельзя пошевелиться. У Мэгги свело ногу, она совсем запуталась в его свитере… Она попыталась переместить ногу, не отрываясь от его губ. Она не помнила, когда ее последний раз целовали – по-настоящему целовали. Позабыла это сладкое щемящее чувство, возникающее ниоткуда, от простого соприкосновения губ.

– Подожди, нет, позволь мне… – прошептал Сэм ей в подбородок.

– Мне больно… – Ее руки наконец проникли под свитер и, ощутив теплую мускулистую плоть, во внезапном чувственном порыве обвили его талию.

Тяжело дыша, Сэм увлек ее вниз, но неожиданно непрочная стенка шалаша прорвалась, отчего голова и плечи Мэгги оказались снаружи.

– Боже, Мэгги, прости!

Потрясенный, Сэм попытался было ей помочь, но зацепился рукавом свитера за острую ветку. Желая высвободиться, он встал на колени, но нечаянно наступил коленом ей на бедро.

– Убери ногу, болван!

– Ах, черт!.. – Сэм стащил с себя свитер, оставив его болтаться на ветке. – Не шевелись, у тебя под курткой острая палка.

– О-о, я зацепилась за что-то волосами.