– Возьмите сколько вам надо. Поднимите пленку, только не забудьте потом положить ее на место.

И бросила в кипящий жир следующий кусочек филе.

– Как здесь уютно, – протянул Сэм через порог. – И пахнет вкусно.

Мэгги метнула в него насмешливый взгляд. Иногда кухонные запахи и впрямь бывают приятными, но жареная кефаль и вареная капуста отнюдь не благоухали.

Мэгги ловко переворачивала хрустящие золотистые кусочки, а Сэм не сводил с нее глаз. Заметив это, она занервничала. Подумать только! Женщина тридцати четырех лет, побывавшая замужем и пережившая развод, женщина, в тридцать лет ставшая помощником вице-президента компании, и вдруг такая робость.

– У вас что, заслонка застряла? – выпалила она наконец.

Сэм несколько раз обескураженно моргнул, словно очнувшийся лунатик.

– Заслонка? Ах, вы хотите сказать, печная заслонка.

– Разумеется, печная. – Мэгги не произнесла вслух слово «идиот», но в этом не было необходимости. – Если дымоход хоть немного прогнется или осядет, заслонка может застрять. Скорее всего, именно это у вас и случилось.

Заслонка. Эта корявая железка, которая торчит из дымохода. А ведь он даже не вспомнил о ее существовании. Когда он последний раз видел дровяную печку, ему было лет десять. Родители взяли его на лыжный курорт в Вермонт, где был снят отдельный домик; отец с утра до вечера разъезжал по горным склонам, а вечера проводил в спокойной атмосфере гостиной, в то время как мать, не сумевшая настоять на поездке в Каниль-Бэй, просиживала в спальне, утоляя страдания коктейлем из водки с мартини. Сэм виновато топтался около нее: кормил поленьями печку да листал зачитанные комиксы, В прошлом году он освоил акваланг, и теперь ему ужасно хотелось научиться кататься на лыжах.

– Да, наверное, виновата заслонка. Попробую ее подергать, может, и сумею выдернуть.

– Только не выдерните вместе с трубой. Вообще-то здесь каждый год проверяют и чистят дымоходы. Но если у вас и в самом деле непорядок, можете переселиться в другой дом.

– Я вам сообщу. – Сэм уже успел проникнуть в кухню и закрыть за собой дверь. Заглянув Мэгги через плечо, он потянул носом воздух. – Пахнет неплохо.

– Пахнет отвратительно. А вот на вкус и впрямь неплохо, – поправила Мэгги, стараясь не обращать внимания на жаркую близость его тела. Ее лицо и без того пылало, обдаваемое жаром печки.

– Так вот она, соленая кефаль. Вы обваляли ее в муке?

Мэгги не собиралась ничего ему объяснять. И вообще с ним разговаривать. Она ловко подхватила очередной кусок рыбы, уложила его к остальным на коричневый бумажный пакет, потом бросила последний кусок на сковородку и подняла ее над огнем, чтобы жир не сгорел раньше времени. Регулировать огонь в дровяной печи – занятие слишком уж мудреное.

– Помните, вы сказали, что она соленая? – не унимался Сэм.

Мэгги выставила локоть против его живота. Он дышал ей прямо в шею, и это раздражало.

– Я сказала, что это соленая кефаль, а это значит, что ее засолили, – с подчеркнутым терпением произнесла она. – Разве вы не знаете, что такое солонина?

– Конечно, знаю. Вот оно что, теперь понятно. Смешное слово, правда?

– Не знаю! – воскликнула Мэгги, размахивая лопаткой. – Вы хотите есть или нет? Хотите – так доставайте тарелки и ставьте их на полку греться!

Пригласить его к столу вполне естественно, убеждала себя Мэгги. Вот если бы она схватила швабру и выставила его вон, он мог бы усмотреть в этом эмоциональный всплеск.