Осторожно, чтобы не разбудить Сэма, она села на кровати, и улыбка на ее лице медленно увяла, уступив место печали. Что теперь? Сэм не сказал, что любит ее. Правда, и она ничего подобного ему не сказала. Учитывая жизненный опыт обоих, неудивительно, что они избегали обязательств; но вместе с тем Мэгги чувствовала, что связана, нравится ей это или нет. Сэм приехал на четыре недели. Этот срок истечет двенадцатого декабря. И как ей жить дальше?

Смириться. Пережить и этот удар судьбы, как " любой другой, пережитый прежде. Да, боль, да, слезы, возможно, будут и проклятия. Но пройдет время, и все уляжется. Другие женщины справляются. Только теперь на это уйдет больше времени. Ведь она стала старше, силы уже не те. И кроме того, она прикоснулась к чему-то прекрасному, редкостному – такое в жизни не повторяется.

– Завтрак готов, дорогая? – пробормотал Сэм, и Мэгги на миг похолодела, испугавшись, что он принял ее за Лорель.

– Сэм, – тихо проговорила она.

– Ммм, бездельница, или вызывай горничную да заказывай завтрак, или прыгай в постель! Твой телохранитель снова проголодался.

Когда принесли завтрак, Мэгги была в ванной. Сэм не отпускал ее так долго, что вода почти остыла, и, не постучи в дверь официант, он бы сам забрался к ней. Сил не осталось ни капли. Для мужчины, уверявшего, что большую часть жизни он провел в лаборатории, в офисе и на горнолыжных курортах, Сэм оказался искусным и изобретательным любовником.

Но все когда-нибудь приходит к концу. В одиннадцать они покинули отель и поехали на Дунканский перешеек, завернув по дороге в Мантео проведать собак.

– Я уверена, что они нас узнали, а ты? – спросила Мэгги, вытаскивая с заднего сиденья «ровера» холщовую сумку на ремне.

– Псы этой породы славятся редким умом.

– И какая же это, интересно, порода? – усмехнулась Мэгги.

Сэм состроил оскорбленную мину.

– Это, несомненно, чистокровная жесткошерстная амальгама.

Глаза Мэгги вспыхнули.

– А щенки?

– Э-э, скорее всего, еще более амальгамированный вариант своей мамаши.

Мэгги расхохоталась, и Сэм вслед за ней. В домах было холодно, однако запах выветрился, и насекомые, хотелось надеяться, тоже исчезли. Пока Сэм выгружал свои вещи и отпирал дом, Мэгги собрала пустые баллоны и выбросила в мусорный бак. Потом спохватилась и выудила все обратно. Скорее всего, Сэм обвинит ее в преступном разбрасывании ядовитых отходов.

Когда он наконец пришел, уже стемнело. Она раз десять порывалась пойти к нему и узнать, что его удерживает, но что-то ее останавливало. Наверное, новизна и хрупкость чувства.

– Я уже соскучился по нашим сорванцам, а ты? – Сэм взглянул на собачью подстилку и поднес озябшие руки к печке.

– Я тебя понимаю. Даже странно, правда? – Ей не хотелось уточнять, что с тех пор, как он оставил ее и пошел проветривать дом, минуло два часа.

– Мэгги, послушай… Мне необходимо вернуться в Дархэм. Я позвонил в несколько мест, и оказалось, что отложить возвращение никак нельзя. Сколько времени тебе нужно, чтобы уложить вещи?

– Чтобы – что?

Сэм терпеливо принялся повторять, но Мэгги перебила:

– Окажи любезность, объясни, что все это значит?

Такой любезности он оказывать не хотел. Это было ясно по его бегающему взгляду. "

– Здесь ехать всего часов пять. Ночью даже меньше. Я уже заказал тебе номер в «Хилтоне».

Он уже заказал ей номер. При том, что у самого в Дархэме квартира?

– Ясно.