Мигель покачал головой.

– Как она могла нанять это чудовище своим телохранителем?

– Ее обманули. Своего преследователя Салли ни разу не видела. Так что, когда он через несколько лет пришел наниматься телохранителем, у нее не было никаких оснований заподозрить, что именно он преследовал ее.

– Не поверю этому ни на минуту. – Мигель закусил губу. – Обмануть Салли было невозможно.

– Ну, в таком случае это означало бы, что она наняла человека, который… заведомо…

– Теперь вы начинаете понимать, не так ли? – У Мигеля сверкнули глаза. – Вы можете представить себе такую безумную женщину, которая прикрывала бы убийцу собственной дочери?

– Вы делаете слишком далеко идущие выводы. Неужели, по-вашему, у Салли что-то было с ее преследователем?

– Я не говорил, что он преследовал Салли с самого начала. Он стал ее преследователем потом. Все было так, как я думал и раньше. Этот тип начал преследовать Салли после того, как она отшила его, или после охлаждения их отношений. Я знал, что эта сука кого-то видела. Я всегда это знал.

Джек помолчал, ошарашенный этой тирадой.

– Минуточку, во время нашего первого разговора вы сказали мне то же самое, что сообщили полиции, когда они расследовали убийство вашей дочери. По вашим словам, Салли ни разу не говорила ни вам, ни кому-либо другому о том, что кто-то ее преследует, пока не произошло убийство.

– Да, ну и что?

– Это не согласуется с тем, что вы сказали мне только что: будто Салли кого-то видела. И что вы все время знали об этом.

Мигель прищурил глаза. Ему явно не понравилось то, как Джек истолковывает его слова.

– Вы, трахнутые юристы, всегда пытаетесь вывернуть любое высказывание наизнанку.

– Я лишь пытаюсь устранить противоречия в ваших высказываниях.

– Послушайте, я знал о том, что Салли мне изменяла, и выяснил это лишь после убийства нашей дочери, когда Салли сказала, будто кто-то преследует ее.

– Нет, это вы сказали на нашей последней встрече. И сказали совсем иначе: будто всегда знали об этом.

– Чего вам от меня надо, Свайтек? Вам нравится играть в эти словесные игры? Да, я сказал «всегда». С тех пор как наша дочка умерла, а Салли рассказала историю о преследователе, у меня всегда были сомнения. Всегда. Я не имел в виду, что они появились с сотворения этого трахнутого мира.

Джек решил, что слишком перестарался.

– О'кей, я понял вас. У меня были сомнения. У меня всегда были сомнения насчет того, говорит ли Салли правду, утверждая, что не знает, кто ее преследует. У прокурора возникли такие же сомнения, когда Салли не прошла тест на полиграфе.

– Хорошо, я понял. Может быть, мне следует напомнить вам, что я прошел тест на полиграфе, когда полицейские трижды спрашивали меня в разной форме, не убил ли я свою дочь и не причинил ли ей вреда каким-либо иным способом.

Джек смотрел в одну точку. Мигель стал походить на тех клиентов, которых он посещал в тюрьмах: они слишком настаивали на своей невиновности.

– Мне бы хотелось поговорить с вами еще, но у меня есть дела.

– Конечно, спасибо, что уделили мне время.

Мигель проводил Джека через гостиную и веранду, превращенную во что-то вроде кабинета. Джек незаметно отмечал все, пока они не достигли двери. Он не выискивал ничего конкретного, но интуиция вдруг подсказала ему, что о Мигеле нужно узнать все, вплоть до того, как окрашены стены, и до марки его компьютера.