— «Вынуждены будем открыть огонь» — говорят обычно в таких случаях. Что, тоже еще ни разу не приходилось на вертолетах за бандитами гоняться?

— Приходилось гнаться за машинами. За вертолетами еще нет, — ответил пилот. — Седьмой, берите в тиски.

— Вас понял, — раздалось в рации.

Начинался настоящий спектакль в воздухе! Два служебных вертолета прижали с двух сторон вертолет Истомина. Вдруг последний резко опустился вниз, тогда один из милицейских вертолетов завис над ним, все ниже и ниже придавливая к земле.

— А там опытный пилот, — сказал Турецкий.

— Ничего особенного. Он совершил недопустимую ошибку, уйдя вниз. Теперь так и будет лететь. Наши взяли его в оборот, — пренебрежительно ответил сидящий за штурвалом парнишка. — Борт 10-227! Прекратите сопротивление! Приказываю вам снизить скорость! В случае неповиновения мы вынуждены будем открыть огонь! — Пилот, улыбнувшись, взглянул на Турецкого.

— Можно? — Турецкий взял рацию: — Господин Истомин, не дурите. В вашем положении бессмысленно что-либо предпринимать! Советую вам посадить вертолет. Пилоты не шутят! По инструкции им действительно в случае вашего неповиновения придется открывать огонь. Неужели вы хотите пролить кровь?

Вертолет Истомина начал снижаться.

— Он идет на посадку, — сообщил пилот. — Всем милицейским машинам: вертолет борт 10-227 идет на посадку. Будьте готовы к захвату преступников.

Как только вертолет опустился на трассу, ребята из ОМОНа были уже тут как тут. Дальше все происходило очень быстро: «Лицом на пол! Руки за голову!» Обыск, наручники, в машину. Истомин издавал какое-то злое утробное рычание. Осадчий молчал.

— Ну вот и все! — Турецкий облегченно откинулся в кресле.

Вертолет летел высоко в небе, под ним проплывали темные верхушки сосен; по трассе, как маленькие жучки, двигались милицейские машинки.

27

— Как ты не понимаешь, Денис, твоя прослушка не может быть доказательством! Я понимаю, что тебе очень хочется реабилитироваться после убийства Кочкина, но пока не будет убедительных доказательств, я не смогу предъявить ему обвинение.

Александр Борисович Турецкий уже битый час беседовал в своем кабинете с Денисом. Но ни к чему определенному они прийти так и не смогли…

— И что же теперь, выпускать Осадчего? Да?

— Конечно, — пожал плечами Турецкий.

— После погони на вертолетах? После того, что мы о нем знаем?

— Не знаем, Денис… Знание предполагает доказательства. А доказательств у нас как раз и нет. Понимаешь? Мы задержали Осадчего за компанию с Истоминым по подозрению в соучастии в похищении девочки. Но Осадчий в этом не виноват. И поэтому через двенадцать часов мне придется его выпустить. Если, конечно, не появятся какие-то новые данные.

— Тогда давайте подумаем еще.

— Разумеется, мы будем думать, — сказал Турецкий, — тем более, что это очень полезно.

Денис еще раз перечитал полученное им сегодня утром экспертное заключение по поводу пятен крови, обнаруженных на одежде, которую он взял из квартиры Калинина. Эта кровь несомненно принадлежала Галине Истоминой.

— Давай еще раз восстановим всю цепочку и посмотрим, какие дополнительные доказательства мы можем получить, — предложил Турецкий. — Вот смотри. Кочкин был важной фигурой. Он распоряжался строительными подрядами, мог распределять участки земли, которые в Центральном округе на вес золота. Теперь префектом стал его заместитель, Козлов.

— Тот самый, который организовывал негативные публикации о «Глории».