— Понятно.

Хейли Престон, казалось, испытал облегчение оттого, что на сей раз его ответ удовлетворил Крэддока.

— Вы, наверное, захотите поговорить с мистером Раддом, — предложил он. — Он будет… — Престон посмотрел на часы, — он приедет со студии минут через десять, если вас это устроит.

— Отлично, — ответил Крэддок. — А пока скажите мне, доктор Гилхрист сейчас здесь?

— Здесь.

— Я хотел бы поговорить с ним.

— Да-да, конечно. Я сейчас позову его.

Молодой человек вышел. Дермот Крэддок в задумчивости стоял на верхней площадке лестницы. Разумеется, выражение лица, описанное миссис Бэнтри, могло быть плодом ее воображения. Эта женщина, думал он, склонна к поспешным выводам. С другой стороны, продолжал размышлять Крэддок, вполне вероятно, что вывод, который она сделала, был верным. Даже если Марина Грегг и не выглядела, как леди Шэлотт, увидевшая страшное знамение, она вполне могла обнаружить нечто, вызвавшее ее гнев и досаду. Нечто, что заставило ее забыть о гостье, с которой она разговаривала. Вероятно, по лестнице поднимался некий неожиданный гость. Или незваный гость.

Он обернулся на звук шагов. Возвратился Хейли Престон вместе с доктором Морисом Гилхристом. Доктор Гилхрист выглядел совсем не так, как представил его себе Дермот Крэддок. Никакой вкрадчивости, ничего театрального. Он производил впечатление человека прямого, мягкого, суховатого. Одет он был в костюм из твида, на английский вкус несколько пестроватого. Густые темные волосы и наблюдательные, проницательные темные глаза.

— Доктор Гилхрист? Старший инспектор Крэддок. Можно пару слов наедине?

Доктор кивнул. Повернувшись, он прошел по коридору почти до конца, отворил дверь и пригласил Крэддока войти.

— Здесь нас никто не побеспокоит, — произнес он.

Очевидно, это была его комната, довольно уютно обставленная. Доктор Гилхрист указал гостю на стул, а затем сел сам.

— Как я понял, — начал Крэддок, — миссис Марина Грегг не в состоянии беседовать с кем бы то ни было. Что с ней, доктор?

Гилхрист слегка пожал плечами.

— Нервы, — ответил он. — Если бы вы сейчас стали задавать ей вопросы, минут через десять она была бы на грани истерики. Я этого допустить не могу. Если хотите, можете прислать полицейского врача. Я готов поделиться с ним своими соображениями. На предварительном дознании она не присутствовала по той же причине.

— Как долго это может продлиться? — спросил Крэддок.

Гилхрист посмотрел на него и улыбнулся. Улыбка у него была приятная.

— Хотите знать мое мнение не как врача, а просто как человека? В ближайшие двое суток непременно наступит момент, когда она не только будет готова встретиться с вами, но и будет умолять об этом. Ей захочется задавать вопросы. Она захочет сама отвечать на ваши вопросы. Все они такие! — Он подался вперед. — Я попытаюсь по мере возможности объяснить вам, инспектор, что заставляет этих людей вести себя подобным образом. Жизнь в мире кино — это жизнь в постоянном напряжении, и чем больше тебе сопутствует удача, тем больше напряжение. Живешь все время, весь день на виду у публики. Работа на съемочной площадке тяжелая, монотонная, растягивающаяся на долгие часы. Приходишь с утра, сидишь, ждешь. Отрабатываешь свой эпизод, который снимают и переснимают бессчетное число раз. Если репетируешь в театре, чаще всего приходится репетировать целый акт или по крайней мере часть акта. Там все выдержано в логической последовательности и все более или менее ясно и понятно. На съемках в кино нет никакой последовательности. Это очень монотонное, изнуряющее занятие. Изматывает до предела.